Долина дракона

Она впилась белыми зубами в ножку молочного поросенка. Гордый тоже приступил к трапезе. Весь ужин он пытался хоть что-то разузнать у Лорелеи, но ничего не говорила, а лишь сама расспрашивала Гордого. Тот сообщил, что всех горцев отпустили и даже заплатили их долг за постоялый двор. Зерна, правда, пока не выдали. Бакстер увел людей за город и разбил лагерь у стен.

Пока он рассказывал, Лорелея успела поесть. Она откинулась на спинку стула и распустила ворот рубахи. Увидев ее высокую грудь, Ворон запнулся на полуслове. Он придвинул свой стул ближе. Лорелея сладко зевнула, а когда открыла глаза, то увидела, что Гордый заглядывает ей в лицо. Сердце сладко замерло.

– Ты убила человека, который был мне близким другом, – осипшим голосом сказал Гордый. – Ты пришла в наш город вместе с Бресом. Ты была моей тюремщицей, угрожала мне пытками. Я не мог тебя любить, потому что я тебя ненавидел. Я никогда не видел женщин, которые убивают. Я не думал, что женщина вообще способна носить меч и убивать людей.

Лорелея слушала, почти не дыша. Она не могла ничего ответить – горло словно свело. Гордый положил ей руку на плечо, чуть сжал.

– Но ты спасла мне жизнь, когда горы не приняли меня, – голос его стал мягче, тише, а взгляд скользил по лицу Лорелеи, словно ласковое прикосновение. – Ты стала мне другом, моим единственным другом после войны, потому что все мои друзья погибли. Ты оставила своего короля, оставила свою страну, оставила все, чтобы уйти со мной. Я был глуп и не понимал очевидного.

Лорелея по-прежнему молчала.

– Ненависть заслоняла мне глаза, – почти прошептал Гордый. – И я не мог рассмотреть, какая ты настоящая…

У Лорелеи так сильно закружилась голова, что пришлось закрыть глаза. Ей показалось, что она снова засыпает в пушистом снегу. И снова она почувствовала, как ее губы касаются губ Гордого, но теперь они были не холодные и жесткие, а горячие и мягкие…

* * *

Веки не хотели подниматься.

«Я сплю, – подумала во сне Лорелея. – Это все только сон».

Хлопал ставень на окне. Лорелея с трудом приоткрыла глаза. Слабый огонь камина едва разгонял темноту в комнате.

Со стороны окна послышалось шуршание. Лорелея повернула голову – на ставне устроилась хищная птица. Черная, словно мрак могилы, с ярко-желтыми круглыми глазами. Ставень покачивался, но гостья сидела, точно приклеенная.

Ошарашенная Лорелея приподнялась на локтях. Происходящее никак не могло быть сном – слишком отчетливо она все видела и слышала. Лорелея посмотрела на постель – Гордый сладко спал, разметавшись на простынях. Его черные длинные волосы рассыпались по подушке, ресницы вздрагивали, припухшие от поцелуев губы чуть шевелились.

Захлопали крылья. Лорелея снова обернулась на окно и задохнулась: посреди комнаты стояла в своем длинном платье леди Ворон и взирала на телохранительницу с надменным любопытством. Лорелею охватило странное оцепенение. Она не могла ни вздохнуть, ни пошевелиться.

Леди медленно и бесшумно приблизилась к постели и присела на край, не спуская с Лорелеи своего нечеловеческого взгляда. Губы ее сложились в насмешливую улыбку.

– Я вижу то, что скрыто в душах, и пока ни разу не ошиблась, – произнесла гостья. – Не знаю, чем тебе так приглянулся самый бестолковый из моих сыновей, но ты его выбрала, а ты не из тех, кто любят дважды.

Холодные, словно горный туман, глаза замерцали. Лорелея чувствовала, как ее душит – все сильнее и сильнее – липкий страх, первобытный ужас перед чем-то, запретным человеку. Мать Воронов прикоснулась пальцем к своим губам, продолжая изучать застывшую воительницу.

– Наверняка ты задумывалась, отчего все так боятся эту вдову, которая сидит в хмурых горах и способна только ругаться с управляющим да собирать приданое для чужих дочерей, – вкрадчиво произнесла она, наклоняясь ближе.

У Лорелеи волосы зашевелились на голове. Она отчетливо увидела, что зрачки у леди Ворон вертикальные. – Эннобар, мой муж Аодх, горные лорды – они все понимали, что могут проснуться среди ночи от того, что безжалостные клювы выдирают им глаза. Знаешь, что такое старая кровь? В моем Гордом сыне она спит. Я рано отослала его из Серых гор, и они не позвали его. Это к счастью.

Леди Ворон провела рукой по щеке спящего сына. Гордый нахмурился и перевернулся на бок. Леди улыбнулась. – Когда-то, когда мир был еще сырым, когда он еще не остыл от пальцев тех, кто его слепил, у людей и животных был один язык, а в их жилах текла одна кровь, – сказала она. – Люди оборачивались зверями и птицами, птицы и звери принимали человеческий облик. Мир был един, и его тайная, темная сторона открывалась людям. Люди и звери вступали в браки, у них рождались дети. Они умели видеть то, чего не видят глаза обычных людей. Умели слушать и слышать. Я – это Серые горы. Ветра, обвалы, все звери и птицы, реки и деревья, травы и камни. Все, что есть в Серых горах, – это я. Поэтому ни один человек, знающий о старой крови, ни один человек, знающий всю мощь Серых гор, не станет перечить мне.