Дом бьющихся сердец

Возможно, впервые в жизни меня ошеломляет не падение, а приземление. Пульс колотится о ребра и шею, заставляя вибрировать так сильно, что по воде вокруг пробегает рябь.

Я извиваюсь, чтобы сползти с его колен, однако Лор меня сжимает – не настолько сильно, чтобы оставить синяк, но достаточно, чтобы я почувствовала себя рыбкой, попавшей в сеть.

Черные точки в его глазах пульсируют так же быстро, как мой пульс.

– Не двигайся.

От его хриплого рычания я замираю и оглядываю темноту вокруг в поисках угрозы. Однако в бане нет ничего, кроме пара.

– Что такое?

Он смежает веки, ноздри раздуваются. Если бы он почуял опасность, то не стал бы закрывать глаза, а значит…

Моего бедра что-то касается сбоку, и… о боги, неужели в этих бассейнах водятся угри? В целом угрей я не боюсь, но слышала, что они могут повалить ударом тока даже взрослого мужчину. А я и так достаточно наэлектризована.

Вновь почувствовав прикосновение к ноге, я вскрикиваю и вскидываю руку, чтобы отогнать существо. Лоркан, кажется, ничуть не встревожен, что кто-то скользит настолько близко от него…

Я замираю, как только ладонь соприкасается с…

Лоркан дрожит, и поскольку наши тела соприкасаются во многих местах, его дрожь передается мне, и будь у меня чешуя, как у змея, она бы загремела. Я выдергиваю ладонь из воды, чувствуя на ней отпечаток его… его…

– Угря? – подсказывает Лор.

У меня горит лицо, и хотя на его губах появляется едва заметный намек на улыбку, мои – сурово сжаты.

– Прости меня, Фэллон… – Его большой палец прослеживает изгиб ребер под моей грудью. – Просто уже минуло больше пяти столетий.

– С тех пор, как твои причиндалы называли угрем?

Повелитель воронов не просто улыбается, он смеется, и вибрации сотрясают меня от сердца до кончиков ресниц.

Я задерживаю дыхание, затем выпускаю воздух из легких.

– Лор, это… – Я хватаюсь за его пальцы, обхватившие меня за талию, и пытаюсь отодрать от своей кожи, когда он двигает бедром и… Пресвятая матерь воронов!

Это что, Биокин? – Он вновь двигается, и искры жара разгораются в пламя.

– Это… Это…

Его мышцы сокращаются, твердеют, заостряются, а затем расслабляются, прежде чем сократиться вновь. Гребаный Котел…

– Тебе нужно… – я прикусываю губу, – остановиться. Лор. Хватит.

– Почему? – Его хриплый голос ветерком ложится на мой подбородок.

Когда он успел настолько приблизить лицо к моему?

И опять он двигается подо мной; перед глазами все светлеет, словно грот волшебным образом наполнился тысячей свечей. Я хлопаю по твердой груди ладонью, которая касалась… касалась той его части тела, к которой я не имею права прикасаться.

Ты моя пара, Фэллон. – Он проводит ногой по моей коже, как будто затачивает клинок о точильный камень, и из головы испаряются все мысли. – Ты вольна меня трогать, так же как я волен трогать тебя.

Слова падают в сознание, как камешки в колодец, погружаясь глубоко, въедаясь в мозг.

– Лор… – хриплю я. – Это неправильно. Ты…

Не мой.

Его губы касаются моего подбородка, а рука на талии сжимается и притягивает меня ближе, перемещая мои ягодицы по стальным мышцам своего бедра. В некоем отдаленном уголке сознания я кричу тряпичной кукле, в которую превратилась, чтобы она немедленно слезала с коленей мужчины.

Да притом без пяти минут женатого мужчины!

Обещания имеют для меня значение. Они должны иметь значения и для него.

Если я останусь на его коленях, то произойдет нечто, отчего я потеряю достоинство и стану не лучше ночных бабочек в «Дне кувшина». Гудящий позвоночник пронзает дрожью от стыда.

– Лор… хватит!

Он останавливается, но слишком поздно, поскольку жесткие волоски на его бедре задевают чувствительную точку между ног, и меня уносит…

Глава 50

Я плачу, достигая кульминации. Слезы, может, капают тихо, но чувство стыда оглушительное, почти настолько же, как наплыв внезапного наслаждения. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы она не дрожала.

Что я наделала?

Мне противно.

Я сама себе противна.

– Прости, – хриплю я, хотя отчасти он сам виноват. В конце концов, если бы он не усадил меня к себе на колени… Если бы не шевелил ногой…

– Фэллон, взгляни на меня. – Он заправляет мне за ухо прядь волос, упавшую на щеку.

Однако я продолжаю жмуриться, не в силах посмотреть на мужчину, которого использовала в качестве когтеточки. Затем пытаюсь оттолкнуться от его груди, но тело вялое, точно переваренная лапша. Руки падают, и я вся жалко съеживаюсь.

– Отпусти меня, Лор.

– Не отпущу, пока ты на меня не посмотришь.

Я чувствую прохладное прикосновение пальцев к мокрой щеке и резко отворачиваюсь.

– Не хочу на тебя смотреть.

Если посмотрю, то все произошедшее станет реальностью.

Он вздыхает.

– Ладно. Не смотри. Но послушай.

– Даже не пытайся убедить меня, что в случившемся нет ничего плохого из-за нашей магической связи! Ты женат… почти женат, и пусть ты, возможно, и не давал Алине обета верности, я не… не стану осквернять ваш будущий союз.

– Ее зовут Алёна. Не Алина.

Я рычу от того, что он решил сосредоточиться на произношении, а не на произошедшем.

Он проводит ногтями по моей шее.