Дом бьющихся сердец

Если я не похожа на протухшее мясо, тогда зачем ты загораживаешь мне обзор?

Пламя свечи по-прежнему дрожит на его лице, но больше его не освещает. Впрочем, он окутал меня таким плотным дымом, что пламени почти нечего освещать.

Тебе нужно выздоравливать.

Насколько все плохо? И, пожалуйста, не лги.

Постарайся уснуть.

Призрачный Лор расплывается.

Насколько все плохо, Лор?

Когда он не отвечает, я стискиваю зубы, затем разжимаю их, чтобы позвать Лазаруса. Если целитель еще не ушел, то, надеюсь, он даст мне прямой ответ.

– Да, Фэллон?

Я начинаю с более насущного вопроса:

– Я выживу?

– Да. – Я признательна ему за твердость голоса, хотя была бы еще более признательна, если бы он появился в поле моего зрения, и я смогла бы изучить выражение его лица.

Стук в висках отдается во всем теле и сотрясает кости. Кажется, будто что-то капает… не мои ли раны кровоточат?

– У меня идет кровь?

Тишина прокатывается по комнате. Я представляю, как Лазарус смотрит на Лоркана, молча советуясь с ним.

– Правду, прошу.

– Нам пришлось сделать пару надрезов, чтобы ослабить давление под кожей, а затем закрыть раны кристаллами. – В комнате так тихо, что я слышу, как он сглатывает. – Твой организм все еще борется с инфекцией.

Я чувствую, что он что-то скрывает.

– Кристаллы перестали работать?

И вновь в комнате, которую я по-прежнему не узнаю, воцаряется мертвая тишина.

– Их сила выветрилась. Мы пытаемся найти больше кристаллов.

Я перевариваю информацию.

– У неббинов нет шаббинских кристаллов, – продолжает Лазарус. – А глейсины отдали свои небольшие запасы.

– А лючинцы?

– Запасы Люче, за которыми я тщательно следил до своего ухода, таинственным образом исчезли.

Мысли разбухают в голове. Действительно ли исчезли или Данте не желает моего исцеления? Мне эта теория не нравится почти так же сильно, как одичалая, которая стреляла в меня стрелами.

Интересно, жива ли она? Я вспоминаю, как Лор упомянул о том, чтобы вернуть ее к жизни. Интересно, кто ее убил?

Имоджен. После того, как дикарка рассказала, с кем именно заключила сделку.

Это был не Габриэле, верно?

Это был не он.

Меня охватывает облегчение, но вместе с тем – новая волна гнева и кровожадных желаний. Как только исцелюсь, прикончу Дардженто. Если только его не…

Он еще дышит. – Дым вокруг меня сгущается по мере того, как растворяется оставшийся ворон Лора.

Я шевелю потрескавшимися губами, не зная, радоваться или досадовать.

Но ненадолго. Я натравил на него своих лучших следопытов.

– Это всего лишь вопрос времени, когда найдутся запасы Люче. – Я вижу Лазаруса. – В конце концов, наш король предложил Данте помощь своего народа.

Полагаю, эта помощь – не совсем то, что предложил Лоркан.

Зубы начинают стучать друг о друга. Хотя кожа горит, ощущения такие, будто я вошла в канал в разгар Святок.

– Ла-Ла-Лазарус?

Огромный целитель склоняет голову.

– В чем дело, Фэллон?

– Вы пробовали исцелить меня змеем?

Старик проводит рукой по серебристым волосам, выбившимся из пучка.

– Нет. – Он пристально глядит на тени, вновь принимающие форму человека. – Мы боялись, что соль навредит.

У меня покалывает в висках, на этот раз от воспоминания о неком разговоре.

– Разве соль не является противоядием?

– Только если проглотить токсин. Но не когда он попадает в кровь.

Я пытаюсь перевернуться на бок… и мне удается. Усилие кажется колоссальным. Перед глазами пляшут звезды, угрожая опрокинуть меня обратно, но я подкладываю под спину подушку. Наконец оглядываю помещение, и вспыхивают щеки: я нахожусь в комнате Лоркана, той, в которую ступала лишь через его мысли. А значит, я в его постели.

– Отнеси меня к океану.

Король воронов скрещивает руки на груди, его черная рубаха обтягивает грудные мышцы.

– Нет.

– Это не просьба. – Я перевожу взгляд на окно, на темноту, прорезаемую молниями. – Разве ты не хочешь, чтобы твоя разрушительница проклятий осталась жива?

– Ты жива.

Я прищуриваюсь, глядя ему в глаза.

– Разве ты не хочешь, чтобы она не страдала?

– Она может пострадать еще больше, если морская вода попадет в раны.

– Тебе обязательно нужно переплюнуть меня по части упрямства?

На его суровом лице появляется едва заметная ухмылка.

– Я предлагаю тебе почти стопроцентный вариант, как сделать так, чтобы я оставила тебя в покое и покинула кровать. Почему, во имя трех королей и одной королевы, ты не хватаешься за эту возможность?

По-твоему, я хочу, чтобы ты оставила в покое меня или… покинула мою кровать?

Кожа покрывается красными пятнами. Впрочем, если вся кровь в моем организме прилила к щекам, то раны должны перестали кровоточить. Верно?

Лазарус переводит взгляд с меня на Лора и обратно, в его янтарных глазах сверкает осознание.