Дом, где тебя ждут

Отшвырнув стул, она резко вскочила и сделала несколько энергичных шагов среди стоек с одеждой, с раздражением замечая ядовитый цвет зеленой блузки. Машинально она содрала ее с плечиков и кинула в корзину для уценки. Места в бутике было мало. На месте не сиделось. В движении быстрее в голову приходят нужные мысли. Чтобы не отвлекали покупатели, Таня повесила на дверь табличку «Закрыто».

Ясно одно – надо срочно перевезти Марка. Но куда? К кому? Сюда, в бутик? Здесь тоже могут сделать обыск. С кем посоветоваться?

Месье Пьер говорил, что связная должна быть вне подозрений, иначе есть риск провала всей ячейки Сопротивления, поэтому Таня не знала никого из подпольщиков, кроме него и Люды.

Она снимала с вешалки пальто, когда дверь раскрылась и в бутик зашел Курт Эккель. На его широких плечах, обтянутых черной кожей плаща, блестели потеки воды, создающие эффект муаровой ткани. Фуражка с мокрым козырьком уронила на пол несколько капель.

«Чтоб он провалился!» – подумала Таня, передернувшись от ненависти.

– На улице дождь, – Эккель широко улыбнулся, – поэтому я вынужден переждать ненастье в вашем милом магазинчике, мадам Горн.

– Сегодня бутик не работает.

Она выразительно постучала пальцем по указательной табличке на стекле.

Упрямым кивком головы Эккель отмел ее возражения:

– Я умею читать по-французски. Но я долго отсутствовал, соскучился и мечтал увидеть вас. Скоро мне снова уезжать на Восточный фронт.

Зря он это добавил, потому что у Тани внутри завибрировала каждая жилка. С трудом сдержавшись, она выпалила:

– Герр Эккель, неужели у вас нет своей семьи, что вы волочитесь за простой парижанкой? Ваша жена не будет в восторге от ваших действий.

– Жена? – он явно растерялся от ее жесткой отповеди. – Боюсь, у меня нет жены. Так вышло, – он коротко глянул ей в глаза. – Юношей я чурался женщин и был груб с ними. В поместье моих родителей я рос одиноким ребенком, которого злая мачеха постоянно запирала в кладовку за малейшую провинность.

Его явно тянуло высказаться, и Танино терпение стало иссякать. Еще не хватало, чтобы фашист плакался ей в жилетку. У нее есть более важные вещи, чем выслушивать байки о несчастном детстве человека, который каждый день сбрасывает бомбы на головы людей. В черном обличье со свастикой в когтистых лапах орла Таня не воспринимала Эккеля живым человеком, умеющим смеяться и плакать.

– Я надеюсь, вы сумеете полюбить женщину, способную вас пожалеть, – сказала Таня после длинной паузы, во время которой она решала, как поступить: демонстративно начать закрывать бутик или сказать ему хотя бы пару слов.

Поколебавшись, она выбрала промежуточный вариант, и стала надевать пальто, раздраженно считая секунды до его ухода.

– Я уже нашел ее. – Его голос стал просительным. – Таня, давайте бросим все: Францию, бутик, войну и уедем в Америку. Я хороший пилот и заработаю кучу денег! – он напряженно смотрел на нее, не моргая. – У вас дочь, мама. Обещаю, я буду заботиться о них со всей нежностью.

– Вы же ариец и не имеете права связывать свою жизнь с женщиной низшей расы.

Тане следовало помолчать, но она не могла отказать себе в дерзости.

Он взорвался:

– К черту расовую теорию! Оставим ее для одурачивания необразованного стада! Политики всегда имеют свои хитрости, чтобы направить толпу в нужном направлении. Бог создал людей равными, а все остальное они навыдумывали себе сами.

– Вы верите в Бога?

– Конечно!

– Но это не вяжется с вашей работой. Вряд ли Бог одобряет бомбардировки детей и женщин.

– Коммунистов, Таня, коммунистов! – поправил он ее. – Вы забываете, что СССР поражен коммунистической заразой, как плесенью. И чтобы ядовитый грибок не расползся по миру, необходимо произвести санацию. Вам ли не знать, сколько горя приносят пустые лозунги о братстве и равенстве?

Услужливым жестом он помог надеть пальто, и Таня подумала, что каждый день станет думать, что ткани касались кровавые лапы убийцы.

Пропуская ее вперед, Эккель распахнул дверь и подождал, пока закроется замок.

– Мадам Горн, я надеюсь, вы разрешите вас проводить?

«Пропала, – подумала Таня, мечтая стереть фашиста в придорожную пыль, – куда я пойду с ним на хвосте? Гулять по Елисейским Полям?»

Отвечать она не стала. Не обращая внимания на Эккеля, тащившегося в шаге позади от нее, она решительно направилась в метро, резонно рассудив, что там будет легче избавиться от назойливого ухажера.

Была пятница, конец рабочего дня, и на улицах оказалось довольно много народу. Дождь понемногу стихал, переходя в серую морось, мягко размывая влагой силуэты парижских улиц. Большинство встречных мужчин шли с поднятыми воротниками. Женщины несли зонтики. Ворковавшие старушки под навесом при виде офицера в черной форме замолчали, словно подавились словами. Мальчишка на велосипеде тишком скорчил рожу, а молодая девушка наоборот приосанилась и кокетливо повела плечом, явно желая покрасоваться. Путь к метро вел мимо виноградников Монмартра. Сейчас они стояли засохшие, трепеща сухими листьями на ветру.