Дом, где тебя ждут

Марк почувствовал, что его сердце подпрыгнуло от страха. Едва волоча ноги, он выбрался из шкафа и, подтянув колени, улегся внутрь чемодана, обитого коричневым атласом. Сразу же вспомнил похороны белой мышки, скончавшейся прошлым летом. Мышь прожила в клетке целых три года. Они с кузеном решили похоронить ее с большими почестями. Лучше всего для мышиного гроба подошла коробочка из-под конфет, которую они с Беньямином оклеили кусочком маминого шарфа и украсили траурным венком из бордовой герани. За испорченный шарф потом крепко попало.

Ожидая, когда захлопнется крышка чемодана, Марк зажмурился, почувствовав себя белой мышкой со скрюченными лапками и вялым хвостом, напоминающим веревку. Не хватало только венка из гераней.

– Мама! – выкрикнула Варя. Марк с облегчением открыл глаза. – Мама, не надо класть Марка в чемодан, там душно, и вообще, чемодан похож на железный ящик на корабле, про который ты мне рассказывала. Лучше корзинка – через ее стенки виден свет.

– Свет – это важно, – кивнула головой Фелицата Андреевна. – Когда видишь впереди полосу света, то надежда не исчезает.

– Ну вот! – подхватила Варя.

Скинув туфли, она быстро юркнула в корзинку и пригнула голову к плечам. – Вполне удобно. И еще есть место для Маркова кофра.

– Да, Марку надо взять с собой кофр. Молодец, что напомнила, – сказала Таня. Она подняла с полу крышку корзинки и повертела ее в руках, проверяя прочность. – Марк, подумай, может быть, ты хочешь взять что-то еще? Игрушку, например, или тетрадку?

Для ответа Марку не пришлось долго думать, он твердо знал, что ему совершенно необходимо иметь с собой картинку с дамой, похожей на маму.

Отведя глаза вниз, он покраснел и надулся, не решаясь сразу высказать свою просьбу, а потом осторожно вытянул палец в направлении стены, с которой равнодушно взирала на мир дама в зеленой шляпе:

– Я хочу взять с собой маму.

– Рисунок Модильяни? – удивилась Таня.

По ее лицу проскользнуло растерянное выражение.

– Маму, – повторил Марк.

Он крепко сжал рот, как делал всегда, когда на чем-то настаивал. Про себя он загадал, что если ему отдадут картинку, то все в его жизни будет хорошо: боши до него не доберутся и он останется жив и здоров. А когда закончится война, он вырастет и вернется в Париж, чтобы жениться на Варе.

Неуклюже топчась в корзине, Марк напряженно ждал, отдадут ему картинку или нет? Сейчас он хотел получить этот рисунок больше всего на свете.

– Я верну его, если найду маму, – сказал он, вкладывая в голос как можно больше жалости, и обмер от счастья, когда Таня сняла с гвоздика рамку.

– Возьми, Марк.

– На счастье, – отозвалась Фелицата Андреевна.

– На счастье, – поддакнула Варя, не подозревавшая, что минуту назад Марк решил на ней жениться.

* * *

На следующий день после отъезда Марка квартира стала казаться полупустой. Кровать Марка в шкафу преобразилась в обычную стопку белья. С кресла, на котором любил читать Марк, исчезла книжка. Чтобы заполнить место рисунка Модильяни, на стену переместилась простенькая акварелька с летним пейзажем.

После уроков несчастная Варя слонялась из угла в угол, а Фелицата Андреевна по привычке поставила на стол лишнюю тарелку.

Варя со звоном поставила ее обратно в буфет и горестно сгорбила плечи.

– Интересно, где сейчас Марк?

– У добрых людей, – сказала Фелицата Андреевна.

Она положила Варе тушеной капусты и крошечную котлетку, от которой шел чудесный запах свежей жарки.

Хотя Варя обожала котлеты, еда в горло не лезла. Она снова и снова вспоминала свои глупые слова, сказанные Жанне в школе, и воображала, как было бы хорошо снова вернуться в тот плохой день и переделать все по-другому. Но почему плохой? Плохими или хорошими свои дни делают люди.

Она расковыряла вилкой котлету и стала гадать, долго ли Марку пришлось сидеть в корзине?

Мама и бабушка вынесли ее за две ручки. Свесившись с перил, Варя слышала, как домовладелица мадам Форнье не преминула спросить, что они несут.

– Это ткани из моего бутика, – ответила мама. – Собираю остатки для новой коллекции. Сами знаете, мадам, что хорошую ткань сейчас днем с фонарем не найти.

Если бы мадам Форнье заглянула под крышку, то увидела бы плотную скатку синего муара. Варя своими руками намотала его на кусок картона и положила Марку на голову.

У подъезда мама и бабушка поставили корзину на заднее сиденье газогенераторного такси и уехали, а Варя села за уроки поплакать и поскучать без Марка.

Стук в дверь раздался около четырех часов дня. Варя как раз дописала прописи, собственноручно сделанные для нее Фелицатой Андреевной. По своим педагогическим соображениям бабушка считала красивый почерк залогом дисциплины ума.

Брошенное перо сделало на промокашке жирную кляксу, а Варя подошла к двери.

– Кто там?

– Барбара, открой, это мадам Форнье.

Голос мадам Форнье звучал взволнованно. Варя распахнула дверь.

– Добрый день, мадам. Мамы и бабушки нет дома, – сказала Варя, – мама в бутике, а бабушка вышла в магазин.

То, что за внушительной фигурой мадам Форнье стоят двое полицейских, обнаружилось только тогда, когда та отступила в сторону.