Дом, где тебя ждут

Когда она с ясной улыбкой произносила эти слова, то все, даже самые завзятые атеисты, ей верили, потому что люди, без остатка отдающие свою жизнь другим, не умеют врать и потому что то, что делает она, не под силу обычному человеку.

Уазик остановился около длинного здания, обшитого гофрированными листами железа.

По-молодому соскочив с подножки, Сергей Дмитриевич подал руку:

– Прошу, Варвара Юрьевна. Хотите вы или нет, но осмотр врача вам не помешает. А потом у вас будет время помыться, отдохнуть и пообедать. Я приду за вами, когда подготовлю вылет.

Представив себе прохладный душ, Варвара едва не застонала. Это было как раз то, в чем она нуждалась наиболее остро, и причем немедленно.

– Спасибо, дорогой друг!

Ей очень хотелось выразить свою благодарность какими-нибудь особенно теплыми словами, идущими от самого сердца. Обычно она стеснялась проявлять чувства, но Сергей Дмитриевич был словно вылеплен из одного с ней теста и, кроме того, он был тоже внук священника, и это казалось совершенно особым, важным знаком сопричастности к общей судьбе.

Пытаясь отогнать приступ мигрени, Варвара крепко растерла виски, хотя знала, что это бесполезно. На нее накатывала тошнота от одной мысли, что через несколько часов придется трястись в грохочущем вертолете. Сейчас она ощущала себя полной руиной.

Комната, куда ее проводил вежливый молодой человек с офицерской выправкой, отличалась чистотой и простотой обстановки – койка, застеленная белым пикейным одеялом, стол с тремя стульями и узкий шкаф-пенал. Особенно порадовал большой напольный вентилятор, обдувавший пространство с усердным пластмассовым стрекотом. Мерно колыхались занавески на окнах. Дрожащей рукой Варвара налила себе стакан воды из графина. Из-за тяжелых ботинок на шнуровке ноги казались приколоченными к полу. Обламывая ногти об узелки, она кое-как скинула обувь и, не раздеваясь, встала под струи прохладного душа – перепачканную потом и грязью одежду все равно необходимо хотя бы прополоскать, а за пару часов ткань успеет немного подсохнуть.

Жаль, вода не смывала боль и бессилие.

– Ой, мамочки, – сказала Варвара и заплакала, потому что уже очень давно не видела маму, папу, Игнашу и Марию, потому что уставала так, что не оставалось сил на молитву, и потому что за несколько часов надо привести себя в чувство и стать похожей на человека, а не мокрую курицу.

Сергей Дмитриевич вернулся за Варварой к вечеру, как обещал. Перебитый позвоночник саднило нещадно, и, прежде чем подняться на три ступеньки вверх, он постоял, справляясь с болью. Гарнизонный лекарь настырно талдычил про корсет, но Сергей Дмитриевич думал, что этим приспособлением признает свое поражение перед немощью, а он не привык играть в поддавки. Когда немного отпустило, Сергей Дмитриевич деликатно стукнул в дверь костяшками пальцев:

– Варвара Юрьевна, пора.

– Я готова.

Она была аккуратно одета, причесана, очень спокойна и собрана, и лишь морщинки у глаз придавали лицу мягкое сочетание нежности и женственности.

* * *

«Боже мой, – подумал Сергей Дмитриевич, глядя на Варвару, – с таких ликов надо писать иконы!»

Он вдруг вспомнил оставшийся от деда темный образ, где в огромных глазах Богородицы сплавлялись вместе любовь и печаль. Много раз, лежа под пулями, он представлял ту икону, олицетворявшую для него Россию в скромном синем платке на паутине тонких волос.

– Я понимаю, почему вас называют Русская Варя, – вырвалось у него помимо воли.

От Варвариной улыбки в душе Сергея Дмитриевича отозвался зеленый луг, поросший синими колокольчиками детства, и стало страшно, что через несколько минут гремящая вертушка с единственной пассажиркой на борту полетит в сторону боевых действий.

Один прицельный выстрел, и вертолет превращается в горящий факел. Конечно, майор Лямзин – пилот очень осторожный и опытный, но война штука опасная, – Сергей Дмитриевич тяжело вздохнул, – и мужская.

Протянув руку, он провел пальцем вдоль свежей царапины на щеке Варвары:

– Вам бы подлечиться да отоспаться пару деньков. А еще… я хотел бы как-нибудь выпить с вами чая из самовара. Знаете, у меня есть выдающийся самовар – огромный, толстый, пузатый, как разжиревший купчик. Мне пилоты из Тулы привезли.

Он понимал, что она, Варвара, конечно, не согласится и улетит, но все равно говорил и говорил, со слабой тенью надежды, что она отложит отъезд хотя бы на несколько часов.

– Вы даже себе не представляете, как я мечтаю выпить чай из самовара, да еще с вами, – с сожалением в голосе остановила его речь Варвара. – Но как-нибудь в другой раз.

– Как-нибудь, когда-нибудь, где-нибудь, – зло сказал Ладынин, досадуя не на Варвару, а на эту бесконечную войну, в которой они оба увязли по самую голову и окончание которой пока не просматривалось даже в перспективе.

Умница – она поняла и не обиделась.

Ладынин залез в оттопыривающийся карман и достал оттуда тугую пачку денег. У него не находилось времени тратить свою зарплату, поэтому сумма собралась порядочная. Он даже не удосужился подсчитать, просто до последней купюры выгреб все из ящика письменного стола.