Дом Иова. Пьесы для чтения

Николсен: Налейте мне, пожалуй, еще.

Брут: (наливая): Пожалуй, и я с вами пропущу.

Николсен: Ваше здоровье. (Пьет).

Брут: И ваше. (Быстро опрокинув стопку виски). Если никто не против, я поставлю что-нибудь легонькое.

Розенберг: Между прочим, сегодня сороковой день.

Брут: Вот и прекрасно. А мы поставим что-нибудь отвечающее случаю… Верно, господин Николсен? (Исчезает за стойкой).

Короткая пауза, в продолжение которой Николсен садится за свободный столик. Одновременно из-за стойки бара раздается пощелкивание граммофонной иглы, затем первые аккорды классического аргентинского танго.

(Появляясь из-за стойки). Ну, вот. Доктор говорил мне, между прочим, что легкое танго способствует пищеварению. (Выйдя из-за стойки, делает несколько далеких от изящества па).

Александра (поднимаясь): Я пойду.

Брут: Только один круг, мадемуазель… (Подхватив Александру, ведет ее между столиками и обратно к стойке).

Александра (смущаясь): Господин Брут…

Небольшая пауза. Играет старая пластинка.

(Остановившись). Ну, ладно. Иди. Отдыхай… Хватит на сегодня.

Александра: Спасибо, господин Брут. (Уходит).

Напевая, Брут скрывается за коробками. Короткая пауза.

Розенберг (глядя в окно): А вон, кстати, и наш господин следователь.

Брут (появляясь из-за коробок): Где?

Николсен (глядя за окно). Вон… (Нервно). Пожалуй, мне лучше пойти посмотреть, как играет ваше бильярдное чудо.

Розенберг: Не нашли общего языка?..

Нагнувшись за стойкой, Брут выключает граммофон.

Николсен: Не знаю, как вы, господа, но каждый раз, когда я его вижу, мне кажется, что он сейчас достанет из своей папки бумагу и зачитает мне постановление о моем аресте. (Отходит к бильярдной). Я просто уверен, что он звонил и проверял, тот ли я, за кого себя выдаю.

Розенберг: А вы действительно тот, за кого себя выдаете, господин Николсен?

Николсен: Спросите об этом лучше у следователя. (Скрывается за занавесом).

Розенберг: А как насчет нас, Брут?.. Те ли мы, за кого себя выдаем, или нам тоже лучше навести об этом справки у господина следователя?

Звонит дверной колокольчик.

Брут (громким шепотом): Ради Бога…

Эпизод 9

Входная дверь впускает в кафе Следователя, плотно упакованного в шляпу и плащ, чьи цвет и фасон немедленно выдают в вошедшем государственного служащего. В руке – папка для бумаг.

(Разведя руками, словно он необыкновенно рад появлению нового гостя). Господин следователь… Какая приятная неожиданность.

Следователь: Здравствуйте, господа.

Розенберг и Вербицкий здороваются с вошедшим.

Это разве не у вас сейчас играла музыка?

Брут: Немного легкого танго, господин следователь.

Следователь: Значит, все-таки у вас. (Вешая на вешалку плащ и шляпу). Хорошо, что застал вас всех вместе. (Подойдя к двери бильярдной, осторожно заглядывает, чуть отодвинув бархатную занавеску). Здравствуйте, господа… И даже господин корреспондент здесь… Прекрасно. (Отходя). А что это за собака привязана возле ваших дверей?

Розенберг: Это моя собака привязана.

Следователь: В столице вас немедленно оштрафовали бы на пятьдесят монет.

Розенберг: А собаку?

Брут: Не слушайте его, господин следователь… Кофе?

Следователь: Полчашки, без молока и без сахара. (Присаживаясь за свободный столик). Хочу сообщить вам любопытную новость, господа… Вчера ночью у меня украли папку со всеми документами, относящимися к нашему делу, а затем вновь подбросили ее в мой номер.

Короткая пауза. Лицо следователя обращается сначала к Розенбергу, затем к Вербицкому и, наконец, к Бруту.

Брут: Это… не мы.