Читаем Дом между небом и землёй полностью

— Нет, нет… Ничего. Я лучше отправлю его снова… Ну или возьмите себе на память. Я точно не знаю этого мальчика. Я просто думала о таком мальчике… Знаете… Стоя на веранде однажды, который, наверное где-то есть. Такой, знаете… Добрый, заботливый, щедрый… Но при этом от чего-нибудь несчастный. Ведь много таких людей на земле! И этот мальчик, если он есть, конечно врядли услышит меня саму, если я начну объяснять ему что-нибудь о том, как найти ему дом. Ведь я совершенно посторонний человек. Уж лучше — пускай в его сердце родится, само, нужное ощущение. И возможно, что если он однажды увидит такой простой бумажный компас, с такой надписью… как я сделала… так может быть он начнёт думать и исследовать себя… ведь я так задумала, что если ребёнок начнёт читать надпись — ну, то есть, так повернёт к себе компас, чтобы её было возможно прочитать, то стрелка всегда будет указывать на него… Вот, пусть и поищет внутри и взглянет, заодно, на свой дом… Вот — видите, как стрелка приклеена?..

— Да… Да.

— Вот…

— Единственное, я так и не понимаю — как это так Ваша надпись про добро, тепло и что-то там…

— Любовь, правда…

— Да, да… так как это она превратилась в эти цифры?..

— Ну… Я уж и не знаю сама. Вообще, если так взглянуть на это, как… в общем… Так это вполне и понятно. Ведь всё — что бы это ни было… может разными людьми восприниматься по разному. И иногда даже так странно бывает, что твоё доброе слово в чьей-то чужой душе превратится вдруг в злое. И он на тебя за это слово обидится. А может быть и наоборот. Кто-то говорит тебе плохие слова, а ты всё принимаешь их за ласковые… — мы немножко помолчали. — И всё-таки, от чего же Вы забыли?..

— Что?..

— Я говорю — интересно, от чего же Вы, всё-таки, забыли?..

Я промолчал. Мне почему-то не захотелось говорить что я не знаю. Ведь это была бы ложь. Теперь я, кажется знал… вернее помнил, уже хоть некоторые черты того, что было. Наверное я бы вспомнил и всё, если бы только захотел. Но мне почему-то было совсем страшно. Я не хотел.

— Ведь… — задумалась Аля, — Ну, да ладно… Я только хочу сказать Вам, что это ничего, что Вы забыли. Так многие делают. Обычно — когда очень больно. Жаль только, что вместе с болезненными воспоминаниями мы часто закладываем в самый дальний ящик нашей памяти и что-нибудь ценное… по настоящему важное, если только этому хорошему случилось оказаться в жизни где-то слишком близко к плохому. Это страшно. Наверное — это главная цель плохих сил, когда они заставляют нас вредить друг другу. Не только им важно внести в мир что-то плохое, но и унести что-то хорошее… Это страшно. Сколько прекрасного в жизни мы просто не замечаем вокруг!.. Человек очень иногда невнимателен жизни… Его и так отвлекают на каждом шагу суетные дела, обманы и заблуждения, соблазны и и минуты отданные людьми в топку греха. Это всё и так отвлекает. А те редкие драгоценные вещи, что человек замечает, и те, что ему удается запомнить и приютить — у него стремятся забрать… Как единственного ребёнка у родителя. Вы очень любили свою семью?..

— Я… Ведь я же говорил, что не помню… — немного рассерженно, уж неизвестно — то ли на неё, то ли на себя, сказал я. Сам не понял.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Царь-девица
Царь-девица

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В данной книге представлен роман «Царь-девица», посвященный трагическим событиям, происходившим в Москве в период восшествия на престол Петра I: смуты, стрелецкие бунты, борьба за власть между членами царской семьи и их родственниками. Конец XVII века вновь потряс Россию: совершился раскол. Страшная борьба развернулась между приверженцами Никона и Аввакума. В центре повествования — царевна Софья, сестра Петра Великого, которая сыграла видную роль в борьбе за русский престол в конце XVII века.О многих интересных фактах из жизни царевны увлекательно повествует роман «Царь-девица».

Всеволод Сергеевич Соловьев , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Приключения / Сказки народов мира / Поэзия / Проза / Историческая проза
На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Классическая проза / Русская классическая проза / Сказки народов мира / Проза