Дом на холме (СИ)

Это любовь. Настоящая искренняя привязанность, те чувства, что воспевают в песнях, о которых мечтают одинокими ночами и плачут в подушку, кусают губы и сжимают кулаки. И этой любви так много, что не прими ее Асманд, и Алик бы умер, исчез из этого мира, а вся его страсть, что всегда жила в ранимом и чутком сердечке юноши, могла обернуться ненавистью и злобой на весь мир.

Асманд покусывает соблазнительную шейку, оставляя на ней отметины. Он старается, как может, отвлекая Алика от того, что делает свободной рукой, подготавливая, причиняя легкую боль и удовольствие. Но заставить парня не дышать невозможно, и тот, ощутив травяной аромат лосьона, понимает — он попал окончательно и бесповоротно. Уползти не получается, остается лишь взирать на происходящее широко распахнутыми глазами, а потом Алика вновь уносит на волне удовольствия. Немало этому способствует ладонь вампира на члене.

В конце концов, Алику задрали ноги и попросили расслабиться и устроиться поудобней. Алик честно пытается, но от первого толчка вскрикивает так, что пугает Асманда. Тот замирает.

— Ну как, привыкаешь?

— Вытащи из меня ЭТО! — рычит Алик и снова взвизгивает от следующего движения.

Вампир определился с нужным углом и теперь двигается медленно, но без пауз. Алику кажется, что он умирает: от боли и стыда в первую очередь. Парень взвизгивает, стонет и плачет уже в голос, перестав себя сдерживать. Боль не проходит, но ее начинает застилать странное чувство удовольствия и какой-то наполненности.

Вампир иногда почти выходит из юноши и снова вдавливает его в кровать. Тогда Алик срывается на крик и переходит на рыдания от переизбытка эмоций, царапая спину вампира, но, конечно, не оставляя следов. Асманд при этом испытывает ни с чем не сравнимое садистское удовольствие, но стоны под ним сообщают, что Алику все же хорошо. Вампир умеет держать правильный темп, двигаясь и быстро и медленно. Он накрывает своими губами губы Алика и тот стонет ему в рот. Светлые волосы облепили лицо, а голубые глаза теперь полуприкрыты. У Асманда не сбилось даже дыхание, навевая мысль, что эта «пытка» будет вечной.

— Я больше не м-могу, — заикаясь от сильного возбуждения, выдает Алик.

Вампир и сам чувствует, как юноша под ним напрягается сильнее и вцепляется в плечи Асманда.

Вампир успокаивающе целует Алика и сжимает рукой член, двигая бедрами в такт. Юноша прогнулся до хруста в костях и так сдавил мышцами член вампира, что тот кончает за пару толчков, одновременно с Аликом.

Асманд почти падает на обессиленного и теперь облизывающего пересохшие губы Алика, но удерживается и ложится рядом, прижимает к себе, успокаивающе поглаживая и целуя юношу в висок и макушку. Алика все еще немного трясет, но он так устал, что отключается через пару минут.

Асманд еще долго лежит без сна, думая о том, что Осмадий позволил им успеть спасти человека, и специально не убил Алика. Только вот зачем? Неужели прошлые отношения между ними все-таки значат что-то для него? Ведь Осмадий присматривал за Асмандом больше, чем за кем бы то ни было, пусть и никогда не признает этого… Приходил проведать? Нет, это бред.

Однако Алик все еще дышит…

========== Часть 8 ==========

Алик

Утро. Под сомкнутые веки пробирается дневной свет. Открывать глаза не хочется, и я просто лежу, прокручиваю в голове вчерашнюю ночь. Было больно, было потрясно… А еще, меня попросили остаться — и вот это самое лучшее. Кажется, жизнь налаживается.

Вот интересно, Асманд ушел или нет? Обычно я просыпаюсь, когда он уже убежал или просто находится где-то рядом. Внизу все болит… Хотя не так сильно, как показалось вначале. Вытягиваю ноги вполне легко, по-моему, куда сильней ноют внутренние мышцы бедра. Жуть жуткая, я думал умру вчера. Надо встать и нагреть воды для ванны.

Блаженно жмурясь и потягиваясь, перекатываюсь на бок. Недоуменно смотрю на посиневшее тело Асманда рядом со мной. Быть того не может! Что с ним!

— Асманд! Асманд! Очнись ты! — трясу его за плечи и кричу вне себя от страха. — Очнись, ну же, прошу тебя, — хлещу его по щекам, отбивая ладони о твердую кожу вампира. Меня трясет, как от удара током. Стиснув покрывало, утыкаюсь лицом в ледяную грудь вампира, захожусь в беззвучном крике.

— Алик… ты это… тебе плохо?

Мгновенно вскидываю голову, нахожу взглядом темные омуты вампирских глаз. А в них отражается искреннее непонимание и растерянность.

Обнимаю вампира за шею, пряча лицо у него в волосах. Облегченно всхлипываю, я и не заметил, как появилась пара влажных дорожек на щеках. Видимо, я плакал, а от шока даже не понял этого.

— Какой-то у тебя необычный ритуал пробуждения, или я вчера что-то не так сделал? Хотя, мне нравятся твои объятия.

— Я проснулся… А ты синий! Думал — помер!

— Гм, — это он сейчас кашлянул или смешок подавить пытался? Та-а-ак, кажется, из меня тут дурочка делают.

Обнимать вампира сразу как-то расхотелось, так что сел рядом и уставился на него исподлобья. Прищуриваюсь максимально недовольно и, очень надеюсь, злобно.