Дом на Уотч-Хилл

— Да, среди прочего. У неё было родство со многими животными. Мой — самец оленя. На территории поместья есть один величественный, у него столько рогов, что и не сосчитать. Иногда мне кажется, что у его рогов около 34 или 35 окончаний, в другие разы я готов поклясться, что их больше сорока. Это превосходное, царственное животное, и количество десятилетий, что я наблюдал за ним, просто невозможное, учитывая продолжительность жизни оленей. Каждую ночь незадолго до рассвета он встречает в саду самку, и они уходят вместе, — он взглянул на меня. — Мне интересно, придёт ли он, когда ты здесь. Он никогда не появляется, если со мной есть кто-то ещё.

— Ты приводил других посмотреть на него?

Ту ведьму, чью кровь он пил в «Госсамере»? Для него это была просто очередная ночь? Я презирала укол… да уж, это слово даже называть не буду… пронзивший моё эго. Я не чувствовала это слово. Вообще никогда. Потому что я не занималась любовью и не возвращалась за вторым разом.

И всё же опаляющая, преследующая интимность, что была между нами на диване…

Я начинала жалеть о том, что была нежна. Я жалела, что открыла эту дверь. Я гадала, жалеет ли он тоже об этом.

— Я несколько раз приводил Джунипер; он бы ей понравился. Но он не приходил. Олень имеет множество значений в кельтской мифологии. Есть легенды о том, что они появляются в судьбоносные времена или выбирают определённые имения, чтобы… охранять и защищать. Их воспринимают как символ фертильности леса, перерождения природы, цикла сезонов. И конечно же, мужской силы.

— Теперь я понимаю твоё родство с этим животным, — мужской силы Девлину определённо хватало. Мы истратили несколько презервативов, и я подумывала попросить его надеть два разом, настолько энергично мы этим занимались. — Как олень и олениха попадают в сад со стенами?

— Ещё одна его загадка.

Когда мы прошли дальше, в это приглушённое, зелёное место, он взял мою руку в свою, переплетая наши пальцы. Я никогда прежде не держалась за руки с мужчиной. Я делала всё остальное, на что только способна женщина, но такой простой интимности никогда не было. Это казалось мне… почти пугающим, но вместе с тем успокаивало, тихо опьяняло. Чувствовать такую небрежную, но вместе с тем свободную связь. Не про секс, а про симпатию друг к другу. Я задрожала.

— Холодно, девушка? — мгновенно спросил Девлин.

— Вовсе нет.

Он помедлил и взглянул на меня.

— Скажи мне, что ты чувствуешь в этом месте.

— Словно оно заколдованное. Словно здесь в почве есть сила, которой нет за пределами этих стен.

— Да. Земля в саду была импортирована из Шотландии. Давным-давно первые Кэмероны организовали доставку камней из церквей, вместе с целой лодкой, нагруженной шотландской почвой.

— Мне кажется необычным строить церкви в городе ведьм.

— Мы практикуем свои порядки; горожане практикуют свои. Путь Кайлех не исключающий по своей природе. Приветствуются все, кто ищет свет в любой манере.

— Зачем Кэмероны уехали, если они так любили свой дом?

— Кайлех никогда не будут такими, как те, что нас преследуют, процветают от исключительности и используют её, чтобы терзать других. Бесчисленное множество мужчин, женщин и детей подвергались пыткам, осуждению и были убиты, — его взгляд сделался горьким. — Так много славных людей — прорицателей, целителей, даже сердечных ведьм, готовых умереть за своих вассалов — брутально убиты. Деревня сначала обожала их, заботилась о них, как ведьмы заботились о жителях, даже не произнося таких слов, как Кайлех, демоническое отродье или карга. А потом что-то случалось, — выплюнул он. — Зима продлилась слишком долго. Их посевы погибли. Молоко скисло. У кого-то умер ребёнок. И внезапно целительница, жившая в одиночестве или отличавшаяся по любому признаку, за который можно уцепиться, оказывалась виновной в их проблемах. И процветание могло быть восстановлено лишь уничтожением их, а зачастую всей их родословной или круга друзей в деревне.

— Отсюда и «вместе безопаснее», — пробормотала я. — Отсюда и создание места вроде Дивинити.

— Да, вдали от воспоминаний о тех, кто потерян. Место, где нет ничего, лишь возможности. Тихо, кажется, он идёт, — его голос понизился до шёпота, и он казался чрезвычайно удивлённым.

Девлин увёл меня за дерево, и мы стояли неподвижно, несколько укрывшись за огромными раскидистыми ветвями дуба Сильван, как раз в тот момент, когда рядом мягко ухнула сова. Я подняла взгляд вверх, в ветви, и увидела, что прямо на меня смотрит пара круглых глаз цвета киновари.

— Руфус, — прошептала я, будучи в восторге видеть его живым, примостившимся на развилке ветви могучего древнего дуба.

Затем самый огромный олень из всех, что я видела, с густой косматой шерстью на груди и бесчисленным количеством разветвлений в рогах, вышел из-за дерева в луч лунного света.

Грациозная, не менее царственная самка-олениха присоединилась к нему с другой стороны дерева.