Дом напротив

Позади скрипнул стул, и Джоэлю понадобилась вся сила воли, чтобы не обернуться. Он смотрел чётко вперёд на Еву и пытался выбросить прочь все мысли о Калле. Стало чуть легче, когда губы Евы произнесли:

– На выходных я проверила ваши сочинения.

Она посмотрела на Джоэля и улыбнулась.

– Было много хороших работ, но лишь одна превзошла все. Это действительно выдающееся сочинение.

Джоэль почувствовал, как уголки его рта сами собой поползли вверх. Она говорит о…

– Джоэль.

Голос Калле. Такой тихий, что только Джоэль (и, возможно, Мария) услышали его. Дурацкий голос Калле. Джоэль дёрнулся, но вовремя сообразил, что Калле сидит прямо позади него и пялится ему в спину, и замер.

– Я воспользовалась помощью ещё одного преподавателя шведского языка, – продолжила Ева. – Мари-Луиза выбрала пять лучших сочинений, и мы единодушно решили, какое из них будет отправлено на национальный конкурс сочинений.

– Джоэль, – опять этот дурацкий голос позади него.

Джоэль резко выпрямился. Если Калле вякнет ещё одно слово, то пусть хоть весь остаток своей никчёмной жизни гниёт в коррекционной школе.

Ева опять улыбнулась Джоэлю.

– Это сочинение, которое написала Мария.

Джоэль не понял. Ева продолжала улыбаться ему, но произнесла совсем не его имя. Потом до него дошло, что улыбалась она вовсе не ему. Она улыбалась, глядя поверх него. Она улыбалась Марии. Чтобы удостовериться в этом, он обернулся, но вместо лица Марии, нервно кусающей губы, испуганной всеобщим вниманием и готовой грохнуться в обморок, он увидел лицо Калле. Калле, похоже, был ошарашен не меньше его.

– Встань, Мария, – попросила Ева, и Мария неохотно поднялась. – Ребята, ну что же вы? Давайте поаплодируем!

Класс зааплодировал. Сначала вяло, потом всё увереннее, так что Джоэль больше уже ничего не слышал, кроме хлопанья нескольких десятков пар рук. Мария выглядела смущённой. Она догадывалась, что бо́льшая часть аплодисментов была лишь насмешкой. Джоэль же этого не понимал. Ему казалось, что если во всеобщем ликовании и сквозила какая-то доля издёвки, то точно не в адрес Марии.

Всё разом обрушилось на него. Аплодисменты. Улыбка Евы. Дурацкий голос Калле.

Он проиграл конкурс сочинений.

Класс резко затих.

– В чём дело, Джоэль? – спросила Ева.

Он встал. Опять посмотрел на Калле, но теперь Калле не смотрел на него.

– Джоэль? – повторила Ева, но Джоэль слышал только дурацкий голос Калле. Джоэль.

И снова. И снова.

Джоэль. Джоэль. Джоэль.

– Тебе плохо?

И следом:

– Ты куда?

Джоэль был у выхода из класса, и теперь голос Евы доносился откуда-то позади него. Он двигался как в тумане. Лишь когда голос учительницы зазвучал по другую сторону двери, Джоэль понял, что он уже в коридоре. Следом он услышал, как дверь открылась и у него за спиной раздались шаги. Ева опять что-то кричала ему вслед, но он не остановился.

Джоэль бежал всё быстрее и быстрее, пока не почувствовал, как холодный мелкий дождь хлещет его по пылающим ушам, и только тогда понял, что он уже на улице.

Всё, что он делал последнюю неделю, было зря. Он проиграл конкурс сочинений.

Отмена кнопки «Отмена»

В понедельник утром никакого столпотворения в супермаркете не наблюдалось. Мамаши с колясками со скучающим видом рылись в стопках дисков, выставленных на распродажу в детском отделе. Пенсионеры, не рискнувшие прийти сюда во время толкучки в выходные, решили пополнить свои запасы сейчас, когда народу было не слишком много. Группа строительных рабочих стояла рядом с прилавком с замороженными продуктами и детально изучала каждую упаковку с лазаньей, ища самую калорийную разновидность.

Джоэль нёсся вниз по главной улице, стараясь быть начеку, если появится София. Примчавшись домой, он вытряхнул рюкзак и набил его одеждой Джонатана. Поколебался, брать ли с собой школьные тетради, но решил, что это тетради Джоэля, а вещи Джоэля ему больше не понадобятся. Джоэля больше нет. Его не существует. Всё, что осталось из его прошлой жизни, – это риск столкнуться с Софией.

Джоэль увидел её в отделе бытовой техники, где она раскладывала дрели, но она его не заметила.

* * *

Худая, как палка, продавщица в белом рабочем халате с тяжело нагруженной тележкой топталась у полок с косметикой. Она была примерно того же возраста, что и мама Джоэля, вот только все её отчаянные попытки казаться моложе делали её, наоборот, старше. Внимание этой тётки было приковано к нескольким прогуливавшим школу старшеклассницам, которые делали вид, что выбирают губную помаду и тени для век. Джоэль понял, что она ни за что не захочет пропустить момент, когда одна из школьниц аккуратно положит себе в карман что-нибудь вроде туши для ресниц.

Продавщица так сосредоточилась на девчонках, что едва заметила Джоэля, но даже если бы она и пригляделась к нему повнимательнее, то ей всё равно никогда бы и в голову не пришло, что он здесь по той же причине.