Дом Одиссея

– Я выторговала нам три дня, – сухо отвечает она. – Три дня, чтобы не позволить забрать Ореста в Спарту, откуда он ни за что не выберется живым, если вообще туда доберется. Три дня, чтобы выяснить, что случилось с Зосимой. Три дня, чтобы спасти западные острова.

Старики стоят разинув рты. Наконец она хлопает в ладоши.

– Ну так вперед! – раздается ее команда. – У нас куча дел!

Глава 26

Суета, суета, суета!

Кровь отмывают с пола.

Елена лежит на софе, предоставляя желающим возможность обмахивать ее веером.

– Мое бедное сердце, – хнычет она. – Оно разобьется! Наверняка разобьется!

– Ну-ну, сестра, – вздыхает Пенелопа, проходя мимо. – Я уверена: все будет хорошо.

Услышав это, Елена разражается слезами с такой силой и чувством, что на одно пугающее мгновение Пенелопе кажется, что, возможно, эти слезы искренние.

Спартанские солдаты сторожат ворота дворца, стоят на его стенах, охраняют его входы. Они собирают всех мутноглазых женихов и прочих похмельных гостей, которые провели здесь ночь, и ведут их всех, вонючих и потеющих, в пиршественный зал. Менелай расхаживает перед ними, ухмыляется Антиною, треплет по щеке Эвримаха. Даже их отцы попали в сеть и стоят сейчас, покачиваясь на нетвердых ногах.

Никто из них, ни один из мужчин Итаки, не дает отпора.

– Что это? – требовательно спрашивает Пенелопа при виде собравшихся мужчин.

– Сестра! – восклицает Менелай, сверкая глазами, и взмахом руки обводит зал. – Чтобы помочь твоему расследованию, я собрал всех подозреваемых. Они не покинут этот зал, пока мы не найдем того, кто совершил это преступление, сколько бы времени на это ни потребовалось.

– Благодарю тебя, брат, – отвечает Пенелопа, – но, смею заверить, в этом нет необходимости.

– Еще как есть, – возражает он быстро и весело. – Ты сама так сказала. Чтобы поймать того, кто это сделал, и очистить имя моего сына, нужно сделать все возможное.

Вскоре отцы плененных женихов собираются у ворот дворца, требуя встречи с сыновьями. Они даже подумывали принести копья и мечи, чтобы стучать ими в ворота. Но стоящие на страже спартанцы отлично вооружены и одеты в полную броню, и даже встревоженным родителям не кажется мудрым подстрекать лучших воинов Греции к унижению действием.

Медон пытается успокоить собравшихся.

– Все будет хорошо, – повторяет он. – Все будет…

– Что Менелай творит? Он не царь Итаки! Он не может удерживать наших парней!

– Пока мы не разберемся с этим делом, славный царь Спарты будет помогать нам в расследовании…

Рев, смятение. Дворец захвачен, их сыновья в плену, и никто даже не оказал сопротивления.

Пенелопа отправляется в храм Афины.

Спартанские солдаты идут за ней, ради ее же безопасности, разумеется. Лефтерий настаивает на этом и даже отправляется с ней лично: одна женщина уже мертва, говорит он, нельзя допустить, чтобы еще одна была убита.

– Чудесное место для свадьбы, – замечает спартанец, когда они заходят под прохладную сень храма. – Повезло тебе, старушка.

Пенелопа не обращает на него внимания, направляясь прямо в самую темную часть храма, к низкой дверце, ведущей в тайную келью жрецов. Клейтос, хоть он и жрец Аполлона, а не Афины, о чем не устает напоминать, теперь подходит явно встревоженный: есть ли новости, что происходит? Но от него отмахиваются так бесцеремонно, что щеки жреца вспыхивают.

В маленькой квадратной келье находится Никострат; проснувшийся, совершенно трезвый, он меряет шагами комнатушку, в которой жрец обычно получает подношения – те, что так легко перепутать со взятками, – за различные услуги. Он мечется, крутится на месте и испускает рык, увидев итакийскую царицу. Он вымылся, но в одной ушной раковине осталась капелька крови, которую он пропустил. Мне это кажется очаровательным, но, поскольку мы на священной земле моей сестры, я не присматриваюсь и не приближаюсь.

– Что ты здесь делаешь? – требует он ответа. – Где мой отец?

– Твой отец во дворце моего мужа, допрашивает каждого мужчину в попытке доказать твою невиновность.

– Я правда невиновен.

– Конечно, невиновен, ты ведь сын Менелая, – соглашается Пенелопа. – Но чтобы доказать это окончательно, к вящему удовлетворению всех остальных царевичей и царей, нужно как следует поработать. Расскажи мне, что произошло той ночью.

– Мне незачем что-то тебе рассказывать.

– Правда? Я – жена царя здешних земель. В отсутствие мужа я представляю его интересы. Более того, мне доверяют. В отличие от моих сестер, в отличие от прочих женщин Греции, с моим словом считаются, его уважают. Я многим пожертвовала, чтобы все было именно так. Если я поклянусь, что ты невиновен, этому поверят, ведь всем известно, что я никогда не даю ложных клятв.

Никострат пытается нависнуть над ней, как и его отец, но также терпит неудачу. В отличие от отца, ему не удается превратить провальное запугивание в плавное движение, поэтому он приваливается к стене, как обиженный ребенок, кем, по сути, и является, горбит спину, выпячивает подбородок; он явно не может поверить тому, насколько все несправедливо.

– Орест слетел с катушек. Мы отнесли его в постель, потом я пошел к себе. Вот и все.