Дом под горой

Нико неторопливым шагом приближался к белому двору своей нареченной. Калитка уже заперта на щеколду — так, по старинному обычаю, делалось каждый вечер испокон веков. В доме и во дворе таинственная, даже торжественная тишина. Такая тишина может царить только над домом крестьянина, когда, на мягких крыльях, слетает к нему первый сон. Как нарушить священный покой? Нико почувствовал себя чуть ли не вором… Испугался, когда над головой его, со старого падуба, крикнул петух, этот верный страж, пропевший некогда и для святого Петра, когда тот отрекся от господа… Где-то в стороне петушиному крику ответил дикий рев осла. Священная тишина разбилась, и уже не так совестно Нико подергать щеколду. Предостерегающее «кукареку» не смолкает, закудахтали куры… В доме послышались приглушенные голоса, затем — легкие шаги. Щеколда упала, калитка со скрипом отворилась, и в ней показалась Катица, еще не успевшая раздеться на ночь.

— Я как раз собиралась в постель, а тут и вас услыхала… Что же вы не сказали, что придете? Мы бы вас ждали…

— Да мне только сейчас в голову пришло, сам не знаю отчего; так мне было грустно, одиноко, захотелось тебя повидать — вот я и пришел…

Разговор с Зандоме, тягостное чувство одиночества, охватившее Нико после него, — все это кажется ему теперь дурным сном. На ниве жизни снова зацвели цветы, сверкая роскошными красками!

— Как хорошо! — обрадовалась Катица.

Держась за руки, они подошли к лавочке под стеной дома, сели. Нико молчит, упивается воздухом, которым дышит его Катица.

— Ах, я бы до утра не заснул, если б не повидал тебя, не услышал еще раз твой голос…

Каждое слово его, каждый вздох полны счастья. Катица видит — Нико уже весь ее, уже никто его у нее не отнимет. Чувствует она свою власть над ним, чувствует, как покоряется он ее воле. И наслаждается в душе, торжествует…

— Только всегда ли так будет? — вздохнула она: сомнения снова пробудились в ней.

— Как же иначе? Я хочу, чтоб так было всегда, до самой смерти…

— Как это странно… Почти невозможно поверить! Я низкого рода, ах, как было бы хорошо, если б вы были из наших, мне ровня!

И, позабывшись, она склонила голову к его плечу, но тотчас спохватилась: сказала неправду! Вот Пашко ей ровня, а как она с ним поступила? Именно то, что Нико не ровня ей, и привлекло ее!

А Нико вспомнились слова Зандоме, его предостережения.

— Ты станешь ровней и мне, и любой даме в городе. Не бойся. Раз моя мама согласна, бояться тебе нечего.

Катица сжала его руку своей горячей, сильной рукой.

— Я буду слушаться ее, буду любить, — вымолвила она с одушевлением, переполненная благодарностью к его матери, к нему, ко всему миру… Ее приняли, вознесли высоко, озарили счастьем, богатством — как же ей не быть благодарной? В сиянии этого счастья совсем померкла фигура Пашко, дерзкого, сурового, который столько о себе воображает…

— Все можно преодолеть там, где есть любовь, — сказал Нико, словно отвечая собственным возражениям. — Нас еще будут вспоминать, благословлять — и именно благодаря тебе. Ты из простых, ты склонила к ним мое сердце! Труд велик — ведь нива обширна и запущена…

Катица с недоумением подняла на него глаза: что за странные вещи говорит он, в них нет никакого смысла, никак они не связаны с нею, с ее любовью…

— Ты молода, умна, переимчива. За какой-нибудь год станешь дамой, словно родилась во дворце. Могут ли устрашить меня какие-то пугала? Главное — любить, а тогда явится и созвучность души…

«Ах, как он меня любит! — думает Катица. — Заснуть не мог, пока меня не повидает!» И от радости, благодарная, она теснее прижалась к нему.

— Я буду бодрствовать над тобой, дорогу тебе расчищать, чтоб тебе легче было, — говорит Нико. — Не бойся. Привыкают же другие к нужде — отчего же моей Катице не сжиться с богатством? Она ведь такая способная! Правда?

— О, это легко — я научусь…

— Вот видишь! Я и говорю, — ты станешь такой, будто век во дворце жила! — радостно воскликнул Нико, обнимая ее.

— Тут и года не потребуется, я сразу смогу, только захотеть…

— Конечно! Я тоже так думаю. Прежде всего старайся понравиться маме. Приходи к ней, пускай она тебя узнает, полюбит… От нее научишься владеть всеми пружинами, которыми тебе когда-нибудь придется управлять!

«Как красиво говорит он, боже мой, как красиво! — ликует Катица. — До чего же я счастлива, боже мой, как мне будет хорошо!»

Они смолкли; сидят, прижавшись друг к другу, переполненные счастьем, и мысль их блуждает по ниве будущего — в цветах, сиянии и ароматах…