Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Когда пруссаки выставили счет — для начала на 6 млн талеров, которые затребовал Мантойфель, командующий прусскими войсками, а затем еще и дополнительное требование 25 млн талеров, исходившее от самого Бисмарка, — семья пришла в ужас. От имени Франкфуртской торговой палаты Майер Карл тут же подал протест в связи с огромным размером суммы и телеграфировал в том же смысле Бисмарку. Альфонсу контрибуция, наложенная на Франкфурт, показалась «варварской» — «как что-то из времен Тридцатилетней войны». Он сразу поверил слухам о том, что пруссаки собираются заморить горожан голодом, чтобы добиться их подчинения. Шарлотта даже слышала — со слов «ужасного человека Эрлангера», — что «дядю Чарльза [Майера Карла] бросили в тюрьму. Надеюсь и верю, что это не так, но пруссаки настоящие чудовища». Когда те же слухи дошли до Джеймса, он вскочил и воскликнул: «Ротшильда? Это невозможно!» Ансельм также подписал петицию против «колоссального военного налога» на Франкфурт, хотя он и сомневался, удастся ли достичь чего-либо, поскольку «сейчас преобладает прусское правление кнутом».

На самом деле усилия Майера Карла, направленные на достижение «какого-то соглашения… чтобы… избежать ужасной катастрофы», отчасти увенчались успехом. 25 июля он поехал в Берлин, где обратился к «королю Пруссии, надеясь, что он не так сурово отнесется к бедным франкфуртцам». Всего через неделю его пригласили назад; 6 и 7 августа у него состоялось две встречи с Бисмарком. Условия достигнутого им компромисса в очередной раз демонстрируют, что для Ротшильдов денежные вопросы были важнее, чем вопросы государственных границ: в обмен на согласие по поводу аннексии было решено, что Франкфурт заплатит только первоначальные 6 млн талеров «оккупационных расходов». То, что Шарлотта назвала «превращением старого, доброго, процветающего города наших предков в малозначащий довесок к огромной Пруссии», явно казалось меньшим злом, чем выплата 25 млн талеров. Согласно одному отчету, «дядя Чарльз… добился расположения 76 тысяч горожан… в разгар прусских поборов»; и, баллотируясь в парламент вновь созданного Бисмарком Северогерманского союза, он не забывал напоминать избирателям, как он «отважно сразился» с Мантойфелем в 1866 г., когда его политический противник, либеральный журналист Леопольд Зоннеман, бежал из города. Он выиграл с подавляющим перевесом, победив кандидата от демократов и набрав 6853 голоса против 311, и в свой срок оправдал надежды избирателей, возместив еще 4 млн талеров.

Однако была и другая цена, которую Ротшильдам пришлось заплатить за их отказ помочь Бисмарку финансово. 14 августа, всего за неделю до подписания окончательного Пражского мира, Джеймс наконец последовал совету Бляйхрёдера и предложил разместить прусский заем. Ответ из Берлина был резким. «Зеехандлунг» бесцеремонно сообщал Майеру Карлу, что Франкфуртскому дому отныне больше не доверяют эмитировать прусские облигации в Южной Германии. В сентябре 1865 г. Джеймс с гордостью объявлял, что Ротшильды «не работают на короля Пруссии»; теперь, казалось, король Пруссии больше не нуждался в Ротшильдах.

Глава 5 Облигации и металл (1867–1870)

Нас заставят воевать не из-за внешней угрозы, а скорее из-за излишних свобод, дарованных слишком скоро и слишком быстро.

Джеймс де Ротшильд, 1 февраля 1867 г.