Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

И все же, несмотря ни на что, политическое значение Кёниггреца перевешивало экономическое значение; более того, быстрое окончание военного конфликта способствовало общему финансовому оздоровлению, быстро покончив с дефицитом денег предшествующих месяцев. Помня об этом, не следует преувеличивать финансовые издержки войны для Ротшильдов. Как мы видели, предчувствуя надвигающуюся бурю, Джеймс за несколько недель до начала военных действий сократил убытки и минимизировал свою уязвимость. Уже 9 апреля он дал лондонским племянникам совет, который достоин известности не меньше его пацифистских изречений. Он велел им продавать все ценные бумаги, какие можно, пусть даже себе в убыток. «Я очень боюсь войны, — писал он, — и готов пойти на жертвы, чтобы сохранить… запасы наличности, потому что на войне прибыль получает тот, у кого есть деньги». За неделю до того Джеймс приказал Бляйхрёдеру продавать ценные бумаги Ротшильдов в Берлине, как только он убедится в том, что война неминуема (хотя он разозлился, узнав, что Бляйхрёдер приступил к делу преждевременно). 10 апреля он написал в Лондон, что «рассчитался по всем ломбардским облигациям» и будет «следить за военными действиями равнодушно». «Итак, милые племянники, — писал Джеймс, имея в виду „полномасштабную панику“ на Парижской бирже, — конец света не наступит, а если начнется война, можно придумать другие способы заработать». В конечном счете это было главным принципом Джеймса: не мир любой ценой, а прибыль при любых обстоятельствах, мирных или нет.

Оценка Джеймса, сделанная им в начале войны, стала результатом жизненного опыта, когда он финансировал войну и мир: «В конечном счете все ценные бумаги должны упасть, поскольку всем понадобятся займы. Италии нужен заем, и ни одна держава не в состоянии вести войну в течение двух месяцев. Может быть, поэтому война будет довольно короткой». Его сын Альфонс также видел строго экономические преимущества войны, хотя и сетовал на ее политические осложнения. Как он напоминал лондонским кузенам, доходы от Ломбардской линии никогда не были выше, чем во время войны 1859–1860 гг., и они, вероятно, снова взлетят, поскольку австрийское правительство заплатило компании за переброску войск в Италию. Такая способность разграничивать политику и личные интересы была фамильной чертой Ротшильдов. Хотя до войны Ансельма часто укоряли в том, что он «чересчур предан Австрии», Ансельм отвечал, что он «гораздо более предан Ротшильдам».

Более того, кому бы они ни сочувствовали, размер финансовых обязательств Ротшильдов перед побежденными государствами был ограниченным. Весь июнь они помогали правительству Австрии небольшими займами и продажами «англо-австрийских» облигаций во Франкфурте; но этим дело и ограничивалось. Майер Карл систематически отвергал просьбы о займах со стороны других германских государств, которые поддерживали Австрию. В апреле он отказался предоставить Бадену заем в 3 млн гульденов; в мае отказался предоставить заем в 12 млн гульденов Баварии; а 17 июня отказался предоставить какую-либо помощь Вюртембергу — несмотря на то что всего за четыре месяца до того он конкурировал с Эрлангером за заем Штутгарту. Только после долгих размышлений Парижский и Франкфуртский дома согласились предоставить Вюртембергу скудные 4 млн гульденов — и всего на полгода.