Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Однако чаще роль Ротшильдов по обе стороны Ла-Манша сводилась к уравниванию золотого запаса двух центральных банков и стремлению к тому, чтобы денежная политика Великобритании и Франции не вступала в противоречие. Так, в ноябре 1906 г., когда банковская учетная ставка держалась на 6 % и большие количества золота уплывали из Лондона в Бразилию, Индию и к другим крупным держателям стерлинговых авуаров, Натти и Эдуард устроили краткосрочные займы золотыми соверенами на 600 тысяч ф. ст. из Банка Франции. Такая «политика вежливости и помощи» особенно приветствовалась в Лондоне. Как заметил Натти, «очень важно сознавать, что в будущем, если в любое время сочтут необходимым и настоятельным, рука помощи с готовностью протянется с другой стороны Ла-Манша для спасения „Старушки с Треднидл-стрит“». Не успел он отослать это письмо, как Английский Банк попросил Натти найти еще одну партию соверенов на 400 тысяч ф. ст. Просьба была исполнена немедленно; в течение месяца он поставил еще одну партию на 600 тысяч ф. ст. Обмен золота на векселя — на общую сумму 1,4 млн ф. ст. — возможно, предотвратил дальнейший рост учетной ставки и позволил Английскому Банку к апрелю 1907 г. постепенно вернуться к учетной ставке в 4 %. Важно подчеркнуть, что Ротшильды вышли на сцену после того, как прямые переговоры между банками окончились неудачей.

Большим испытанием для англо-французского денежного сотрудничества стала вторая половина 1907 г., когда грянул кризис, который давно назревал в Соединенных Штатах. Волны от кризиса разошлись по всему миру. Уже в марте, после решения Банка Франции поднять учетную ставку, Натти и Эдуард обменивались необычно резкими словами: Эдуард довольно неприязненно реагировал на просьбу своего родственника о еще «2 или 3 миллионах» французского золота для «Старушки с Треднидл-стрит». «Мне очень жаль, — написал в ответ Натти, — что ты считаешь нас такими глупцами, которые полагают, будто Банк Франции выйдет на передний край и бросит вызов депрессии, порожденной, скорее всего, чрезмерной спекуляцией в Америке». Натти понимал, что оказался в сложном положении: в течение апреля и мая он безмолвно соглашался с требованиями Франции, чтобы соверены, заимствованные в декабре предыдущего года, вернулись в Париж. Но в августе положение в Лондоне начало ухудшаться. Натти предупредили заранее (и потому он смог предостеречь кузенов) о решении банка снова поднять учетную ставку до 4,5 %, но позже он жаловался, что его совет еще больше ужесточить политику проигнорировали. К концу октября, когда кризис в Америке был в полном разгаре, пришлось снова поднимать учетную ставку, и Натти в очередной раз поручили просить у французов золото, чтобы пополнить запасы Английского Банка. На сей раз он не стал терпеть уклончивые ответы кузенов: возражения Роберта на повторную просьбу о займе были, как он раздраженно написал, «откровенно ошибочными». Французским Ротшильдам казалось, что кризис, который (по их мнению) коренился в ложных нападках президента Рузвельта на Уолл-стрит, не касается Банка Франции. «С таким же успехом, — парировал Натти, — можно положить за правило: ни в коем случае не вызывать пожарную бригаду на тушение пожара, если пожар изначально стал результатом поджога».

4 ноября управляющий Английским Банком Уильям Кэмпбелл поднял учетную ставку до 6 % и послал за Натти, тем самым подтвердив, что на денежном рынке Ротшильды по-прежнему играли ключевую роль. Как Натти писал кузенам, «было единогласно решено просить меня телеграфировать вам и просить вас приложить все усилия, чтобы возобновить с Банком Франции прошлогоднюю операцию, которая тогда имела такой успех». Просьба была тут же исполнена, на сей раз в размере 3 млн ф. ст., из которых сами Ротшильды представили 400 тысяч ф. ст. Хотя учетная ставка 7 ноября поднялась еще на один процентный пункт — и оставалась таковой до Нового года, — операция снова в значительной мере способствовала стабилизации лондонского рынка. Как писал Кэмпбелл Парижскому дому, их помощь «позволила мне не принимать еще более решительных мер по защите нашего золотого запаса». Еще одним доказательством ценности связи Ротшильдов по обе стороны Ла-Манша стало то, что, когда Дж. П. Морган напрямую обратился к Банку Франции за помощью американскому рынку, ему отказали, подтвердив мнение Натти, высказанное в прямой телеграмме Моргану от 6 ноября, что американцам следует самим привести свой дом в порядок. Кэмпбелл же мог рассчитывать на дальнейшие поставки золота из Парижа через Ротшильдов, если запасы банка еще больше истощались. И наоборот, его коллега в Париже в январе 1908 г. тактично намекал, что снижение учетной ставки будет приветствоваться, как только закончится кризис; он мог положиться на то, что Ротшильды заранее предупредят его о грядущем снижении.