Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999

Движение было двусторонним — представители Нью-Корта также переходили в государственный сектор и правительство. Вскоре после того, как в 1979 г. пришло к власти правительство Тэтчер, Кит Джозеф назначил исполнительного директора Питера Байрома в правление государственной судостроительной компании «Бритиш шипбилдерз» (British Shipbuilders). Особую роль отводили Джону Редвуду, который пришел в «Н. М. Ротшильд» из колледжа Всех Душ и заложил политические основы для приватизации в своей книге «Государственное предпринимательство в кризис», опубликованной в 1980 г. В августе 1983 г. Редвуд покинул исследовательский отдел банка «Н. М. Ротшильд» и поступил на службу в политический отдел при правительстве Маргарет Тэтчер. Через три года он вернулся в банк, став начальником отдела зарубежной приватизации. Ему и Майклу Ричардсону, который пришел в «Н. М. Ротшильд» в 1981 г. из брокерской компании «Казнев» (Cazenove), можно и нужно поставить в заслугу превращение идеи приватизации в политическую реальность, хотя компания начала принимать участие в приватизации еще до их прихода.

Тем не менее неверно утверждать, что «Н. М. Ротшильд» возглавил путь в продаже активов в правительстве Тэтчер. На самом деле банк обошли, когда новое правительство в октябре 1979 г. продавало следующий транш акций BP, и еще раз — когда продавало свой пакет в компании Cable & Wireless. Однако «Н. М. Ротшильд» управлял продажей акций Национального совета по электроэнергии в Ферранти в июле 1980 г.; и, что еще важнее, банк проводил первую настоящую приватизацию в феврале 1982 г., когда была продана компания высокой технологии Amsterdam International. Впервые акции полностью государственного концерна разместили на фондовом рынке. Отчасти по этой причине операция навлекла на себя много критики. Джеффри Хау как канцлер казначейства принял решение продать акции по фиксированной цене 142 пенса за штуку, но, когда подписка в 23 с лишним раза превысила предложение, из-за чего цена акции поднялась до 193 пенсов, партия лейбористов поспешно бросилась в атаку. Призвав к государственному расследованию, теневой канцлер казначейства Рой Хаттерсли неблагоразумно намекнул, что существует не просто совпадение в «корреляции между пожертвованием партии тори и получением выгодного дела со стороны правительства». Ему пришлось взять свои слова назад, когда было подтверждено, что «Н. М. Ротшильд» не делал пожертвований в пользу консерваторов. Нападки продолжились в 1982 г., когда распродавали акции «Бритойл», несмотря на то что на сей раз акции выставили на тендер с минимальной ценой. Не прошло незамеченным, что «Бритойл» возглавлял бывший директор «Н. М. Ротшильд» (Филип Шелбурн), хотя банк был лишь одним из шести андеррайтеров, а консультантами министра энергетики Найджела Лоусона выступали Варбурги. Год спустя, в декабре 1983 г., «Н. М. Ротшильд» приобрел пакет в 29,9 % брокерской компании «Братья Смит» (Smith Brothers), проложив дорогу для создания совместной брокерской компании, «Смит Нью-Корт»[258]. Оказалось, что Джейкоб — не единственный Ротшильд, способный подготовиться к «Большому взрыву».

Несмотря на то что «Н. М. Ротшильд» обошли при контракте с «Бритиш телеком», банк добился наибольшего успеха в 1985–1986 гг., когда выиграл «конкурс красоты» и стал консультировать «Бритиш гэс» (British Gas) по поводу «сброса» на 6 млн ф. ст. Наверное, это стало самой эффективной попыткой правительства консерваторов продвинуть свой идеал «акционерной демократии». Гарантируя минимум на 250 ф. ст. акций всем подавшим заявку и ограничив зарубежных и корпоративных инвесторов 35 % от общего количества, надеялись избежать постоянной проблемы превышения подписки. 3 декабря, когда началось размещение акций, 4 миллиона инвесторов подписались на акции стоимостью 5,6 млрд ф. ст. Характерной чертой операции стала исключительно низкая андеррайтинговая комиссия при покупке акций на внутреннем рынке, которую назначили «Н. М. Ротшильд» и другие банки-участники. Комиссия варьировалась от 0,25 % на первые 400 млн ф. ст. до всего 0,075 % за 2,5 млрд ф. ст. Считалось, что банки продешевили, согласившись на такую низкую комиссию; хотя, учитывая их планы получить долю на рынке приватизации, такой прием выглядит вполне разумным.