Дом шелка. Мориарти

– Именно. И если ваш агент, как вы говорите, был человеком толковым, вполне возможно, что эту карточку он оставил специально, в надежде, что ее найдут. А для тех, кто потом убирал номер, она, конечно, ни о чем не говорит.

– Но мне эта карточка тоже ни о чем не говорит! Какое отношение тоник для волос имеет к Кларенсу Деверо или к убийствам в Блейдстон-хаусе?

– Посмотрим. Похоже, для разнообразия и вопреки собственным стараниям на сей раз Лестрейд нашему расследованию помог. У нас появилась зацепка. – Джонс сунул рекламную карточку в карман. – О находке никому не скажем, Чейз. Договорились?

– Конечно.

Мы вышли из номера, закрыли за собой дверь и вернулись на первый этаж.

Глава 10 Хорнер с Чансери-лейн

Нам повезло, что над заведением Хорнера висел знак парикмахерской, иначе мы бы его не нашли. Для начала оно находилось не на Чансери-лейн. Узкая улица с грунтовым покрытием вела к гостинице «Стейплс инн гарденс», на углу находились галантерейный магазин «Рейли и сын» и компания «Надежные депозиты», а напротив гнездилась шеренга обшарпанных домишек. На первом этаже одного из них приютилась парикмахерская со знаком над дверью и рекламным объявлением в витрине: «Бритье 1 пенс; стрижка 2 пенса». По соседству находилась табачная лавка, судя по всему закрытая. Дом напротив тоже не подавал признаков жизни.

На улице, пристроившись на табурете, вовсю наяривал шарманщик в знававшем лучшие дни цилиндре и помятом сюртуке. Мастером своего дела он явно не был. Работай я неподалеку, пожалуй, полез бы на стену – инструмент в его руках лишь завывал и побрякивал, без намека на мелодию. Завидев нас, он стал выкрикивать: «Тоник для волос, за полпенса и пенс. Особый тоник для волос Хорнера! Бритье со скидкой!» Вид у него был странный, к тому же его отличала болезненная худоба; казалось, дунь на него – и упадет. Когда мы подошли ближе, он перестал играть, достал карточку из висевшего через плечо мешочка и протянул нам. Точно такую карточку мы нашли в «Бостонце».

Мы вошли внутрь и оказались в маленькой неуютной комнате, где стояло всего одно кресло перед зеркалом, таким запыленным и потрескавшимся, что оно, кажется, не могло отразить вообще ничего. На двух полках выстроились бутылочки тоника Хорнера «Роскошный» и другие лосьоны – борцы с выпадением волос. Пол давно не подметали, на нем валялись пучки волос – не самое приятное зрелище, хотя куда хуже смотрелась бритвенная чашечка для взбалтывания мыльной пены: из месива торчали ершики сбритой мужской бороды. Я уже решил, что, если в Лондоне мне придется стричься, сюда я приду в последнюю очередь, но тут появился сам парикмахер.

Он поднялся по лестнице и уже семенил к нам, вытирая руки носовым платком. Трудно было сказать, сколько ему лет, потому что он был стар и молод одновременно – круглое, вполне приятное лицо, чисто выбритые щеки, улыбка. При этом жутко подстрижен. Можно было предположить, что на улице на него набросился кот. С одной стороны волосы длинные, с другой короткие и даже частично выдранные и обнажавшие череп. Какое-то время голову он не мыл, и волосы, мягко говоря, поражали воображение своим цветом и состоянием.

При этом он лучился дружелюбием.

– Доброе утро, господа, – воскликнул он. – Эта чертова погода не желает меняться. Вы помните, чтобы в Лондоне в мае было так сыро и промозгло? Чем могу быть полезен? Одна стрижка? Две? Вам повезло – у меня сегодня тихо.

Это было во всех отношениях верно. На улице шарманщик наконец-то решил передохнуть.

– Мы пришли не стричься, – пояснил Джонс. Он взял одну из бутылочек и понюхал ее содержимое. – Я правильно понимаю, что вы – Альберт Хорнер?

– Нет, сэр. Благослови вас Господь! Мистер Хорнер давно приказал долго жить. Просто его дело перешло ко мне.

– Судя по всему, совсем недавно, – заметил Джонс. Я взглянул на него, пытаясь понять, на каком основании он сделал такой вывод: лично мне показалось, что и хозяин, и парикмахерская находятся здесь далеко не первый год. – Знак парикмахерской старый, – разъяснил Джонс, словно специально для меня, – но я заметил, что прикручен он новыми винтами. Полки пыльные, а бутылки на них – нет. Та же самая история.

– Вы совершенно правы! – воскликнул парикмахер. – Мы здесь меньше трех месяцев, но старое название сохранили. Почему бы нет? Покойного мистера Хорнера хорошо знали, им восхищались. Мы уже пользуемся успехом у адвокатов и судей, кто работает поблизости, хотя многие из них предпочитают носить парики.

– Так как же вас зовут? – спросил я.

– Сайлас Беккет, сэр, всегда к вашим услугам.

Джонс достал рекламную карточку.

– Мы нашли это в клубе «Бостонец». Едва ли вам известен человек, который там останавливался, или его имя. Это американец, его звали Джонатан Пилгрим.

– Американец, сэр? Не помню, чтобы видел здесь американца. – Он указал на меня. – Не считая вас.

Едва ли Беккет был детективом. Меня выдал акцент.

– А имя Скотчи Лавелль вам ни о чем не говорит?

– С клиентами я, конечно, разговариваю. Но свое имя они называют редко. Он тоже американец?

– А Кларенс Деверо?