Дом шелка. Мориарти

– Я американский гражданин, гость вашей страны. Ваши обвинения ложны и беспочвенны. Мне нужно позвонить в посольство.

– Позвоните из моего кабинета, – ответил Джонс.

– Вы не имеете права…

– Очень даже имею. Хватит разговоров! Вы идете с нами, или я зову полицейских.

Скорчив жуткую гримасу, Мортлейк поднялся. Рубашка выбилась из брюк, он нарочито медленно ее заправил.

– Вы даром тратите время, – буркнул он. – Мне нечего вам сказать. Брата я не видел. Про его дела ничего не знаю.

– Разберемся.

Мы втроем стояли друг против друга, каждый ожидал, что предпримет другой. Наконец Лиланд Мортлейк раздавил в пепельнице сигару и прошел к двери, протиснув свою тушу между нами. Хорошо, что за дверью стояли двое полицейских – с каждой минутой в «Бостонце» я все больше ощущал себя на вражеской территории. Проходя мимо бара, Мортлейк бросил бармену:

– Сообщи мистеру Уайту в посольство.

– Хорошо, сэр.

Генри Уайт был советником, его нам представил сам Роберт Линкольн. Скорее всего, Мортлейк блефует, пытаясь нагнать на нас страха. Так или иначе, Джонс пропустил эту реплику мимо ушей.

Мы прошли сквозь тихо негодовавшую толпу, получив несколько толчков локтями – люди будто не хотели дать нам уйти. Официант даже попытался выдернуть Мортлейка, но я пресек эту попытку, вклинившись между ними. Я с облегчением вздохнул, когда мы прошли через дверь и оказались на Требек-стрит. Нас уже ждали два тарантаса. Я заметил, что Джонс решил не позорить Мортлейка и обойтись без «Черной Марии» – знаменитого экипажа на службе у Скотленд-Ярда. У выхода лакей передал Мортлейку накидку и трость, но последнюю Джонс забрал себе.

– С вашего позволения, эту штуку я возьму на хранение. Мало ли что там внутри.

– Это трость, не более того. Но делайте, как считаете нужным. – В глазах Мортлейка блеснула ярость. – Вы за это заплатите, помяните мое слово.

Мы сошли на тротуар. Казалось, на улице еще больше стемнело, газовые фонари не выдерживали борьбы с вечерним небом и бесконечно моросящим дождиком. Дополнительную подсветку давала булыжная мостовая, маслянисто отражая краски вечера. Одна из лошадей фыркнула. Мортлейк споткнулся. Я был рядом и подхватил его, чтобы поддержать, – видимо, у него подкосились ноги. Но тут же понял: произошло нечто более серьезное. Лицо его вдруг побелело. Глаза выкатились из орбит, он пытался схватить ртом воздух, при этом ворочал челюстями, будто пытался что-то сказать, но голос ему не повиновался. Он был охвачен ужасом… перепуган до смерти, мелькнуло у меня в голове.

– Джонс… – позвал я.

Инспектор Джонс уже увидел, что случилось неладное, и подхватил своего пленника, поддерживая его за спину. Мортлейк издал жутчайший звук, и на нижней губе выступила пена. Массивная туша затряслась в конвульсиях.

– Врача! – закричал Джонс.

Но откуда тут было взяться врачу? На улице никого, в клубе врачу делать нечего. Мортлейк упал на колени, плечи его тяжело вздымались, лицо исказила гримаса.

– Что с ним? – крикнул я. – Сердце?

– Не знаю. Надо его положить. Должен же где-то быть доктор, черт его дери!

Но было уже поздно. Мортлейк завалился на тротуар и затих. И тут в свете уличного фонаря мы увидели: из его шеи торчит тонкая тростинка.

– Не трогать! – скомандовал Джонс.

– Что это? Похоже на шип.

– Это и есть шип! Отравленный. Однажды я с этим сталкивался, но неужели… не может быть… чтобы такое и во второй раз?

– Вы о чем?

– «Знак четырех»! – Джонс присел рядом с распростертым телом Лиланда Мортлейка. Тот уже не дышал. Лицо было белее простыни. – Он умер.

– Но как? Не понимаю! Что случилось?

– Выстрел из трубки. Стрелка попала ему в шею, когда мы выводили его из клуба, – и это произошло, когда он был в наших руках! Это стрихнин или нечто подобное. Действует мгновенно.

– Но зачем?

– Заткнуть ему рот. – Джонс поднял на меня глаза, полные страдания. – Но это невозможно. Понимаете, Чейз, простое объяснение не подходит. Кто мог знать, что мы сегодня будем здесь?

– Никто. Я никому не говорил, клянусь!

– Значит, это нападение замышлялось заранее, независимо от нашего прихода. Трубка и стрелка были наготове. Кто-то решил, что Лиланда Мортлейка надо убить, задолго до нашего появления.

– Кому нужно его убивать? – Мысли в моей голове заметались. – А если это Кларенс Деверо? Он ведет какую-то дьявольскую игру. Он убил Лавелля. Он пытался убить вас… кто еще мог сидеть в брогаме, что стоял у Скотленд-Ярда? А сейчас он убил Мортлейка.

– Деверо не мог быть у Скотленд-Ярда.

– Почему?

– Потому что извозчик высадил его на улице. А Деверо боится открытого пространства.

– Если не он, тогда кто же? – Я беспомощно уставился на него. – Мориарти?

– Нет. Это исключено.