Дом скитальцев

Хайдаров пожал плечами. Он и сам недолюбливал Филипа. Куратор должен быть обаятельным – но в меру. Личность его должна быть концентрированной, как химикат. Без воды. Демонстрироваться могут лишь те качества, которые повышают доверие к личности куратора. А Шерна был артистичен, шумлив – душа общества, – и в нем было что-то мушкетерское или флибустьерское, каска и полускафандр сидели на нем, как широкополая шляпа и кафтан с кружевами. Он был пышен. «Бедняга Филип, – подумал Хайдаров. – Я недолюбливал тебя, но твоя гибель оставит во мне зарубку. Ты был слишком красив и пышен, смерть не по тебе».

– То есть вам Шерна не показался замкнутым и надменным человеком? – спросил он.

– Замкнутым – ни в коем случае. Хотя… Он всегда был сам по себе. А в момент аварии я была в каюте Бориса Гольданского, своего коллеги с Деймоса…

Еще один долой, остаются двое, подумал Хайдаров. Борис Гольданский – в числе вызванных для беседы.

– Послушайте, куратор. Что вы ищете в корабле? Искать надо в космосе.

Здесь Николай совершил поступок, для куратора непростительный. Он выкатил глаза и замер. Не потому, что его удивили слова Марты Стоник. Просто он понял, что остаются отнюдь не двое. Остаются все пятнадцать пассажиров, потому что Оккам «обегающий компьютер». Он непрерывно переключается с объекта на объект. Например, членов экипажа он обегает с интервалом в пять секунд, а пассажиров – с интервалом в сорок – шестьдесят секунд, смотря по ситуации в корабле. В интервалах люди не контролируются. Значит, любой пассажир четвертого уровня имел целую минуту, чтобы подняться в кают-компанию, попасть в аварию вместе с Шерной и бросить его. «Ай-ай-ай… – прокряхтел про себя Хайдаров. – Все-таки пятнадцать человек…» – и увидел, что на лице пассажирки появляется изумление.

– Виноват, поперхнулся, – бодро солгал он. – Виноват. Кого надо искать в космосе?

Она подняла левую бровь. Это у нее великолепно получалось.

– Так уж сразу и «кого», – сказала она, глядя на оружейный шкаф. – Установили, что пробило обшивку?

– Внесистемный метеорит, – сказал Хайдаров.

Стоник презрительно фыркнула.

– Извините, я профан, – сказал Хайдаров. – Мне было сказано мельком: внесистемный метеорит.

Стоник буравила его огненными левантийскими глазами.

– Вы гуманитарий, с вас взятки гладки. Но экипаж! Специалисты! «Голубая лента», кажется? Рекордсмены! Интересно, что у них на уме…

– Экипаж считается одним из лучших в Межплатрансе, – корректно заметил Хайдаров. Он определенно не завидовал тем, кому приходится работать с доктором Стоник.

Она снова сменила тон:

– Я знаю, я несправедливый человек. Но оставим это. Куратор, метеорит не подпадает под стандартную классификацию!

Будь у кураторов профессиональный девиз, он звучал бы кратко: «Выслушай!» Хайдаров спросил:

– В чем же?

– Во всем, кроме скорости. Любая скорость свыше стольких-то километров в секунду считается внесистемной, что, я надеюсь, известно даже кураторам.

Хайдаров скромно поклонился, Стоник подозрительно спросила:

– У вас есть вторая специальность?

– Инженерная математика.

– О-а! Тогда вы поймете. Скорость у него была какая-то чудовищная – почему и не подействовала метеорная защита. Не меньше двухсот километров в секунду. Слушайте дальше: входное отверстие в броне имело восемь миллиметров в диаметре. Вам ясно?

– Очевидно, метеорит был пяти-шести миллиметров в поперечнике, так я понимаю?

– Не больше пяти. Но метеорит обычной формы, шарообразной в первом приближении, весил бы при диаметре пять всего один грамм. И при любой, повторяю, при любой скорости сгорел бы в наружной броне. А этот прошел внутрь и сгорел в третьем слое, понимаете? Я проделала расчеты. Так называемый метеорит был стержнем, предпочтительно из карбида вольфрама или чистого вольфрама, диаметром четырнадцать миллиметров и длиной около сотни. Он весил двадцать-тридцать граммов!

– Ого! – пробормотал Хайдаров. – Космический снаряд…

– То-то и оно.

«Скорее всего, у вас сурдокамерная болезнь, доктор Стоник, – думал Хайдаров. – Да-с. Властолюбие, мерещатся пришельцы… Бывает. Куда чаще, чем принято думать. Но не с сотрудниками Луны – Северной, это во-первых, ибо там перманентный психологический контроль, как на Земле. Хотя – месяц она провела на Деймосе, плюс сорок дней одиночества в каюте, – психоз мог и объявиться… Трехкратная смена кураторов… С другой стороны – откровенна и почти адекватна… Во всяком случае, надо поговорить с Жерменом».

Он спросил:

– Доктор Стоник, почему бы вам не обратиться к первому инженеру? Ваша информация ему интересней, чем мне.

Пассажирка энергично отмахнулась:

– Нет-нет-нет! Догадаются сами – их счастье. Не догадаются – приоритет останется за ИСЖО. Воображаю, Такэда удивится, когда мы явимся на ремонтнике и вырежем место пробоя…

– Следовательно, я должен молчать?

– Рассчитываю на вашу профессиональную скромность.

– Мера за меру, – сказал Хайдаров. – Когда я начал говорить о гибели Шерны, вы испугались за кого-то другого. За кого?

Она вскинула голову.

Хайдаров мигал с самым простодушным видом.

Она вдруг щелкнула пальцами: