Дом у железной дороги (СИ)

Я понимал, что действовать нужно будет быстро. Не из-за того, что я боялся быть пойманным, вовсе нет. Я бегаю быстро, а лицо скрою за воротом. Из-за того, что я не хотел причинять Анне лишних страданий. Чтобы – раз! – и все закончилось. Не знаю, с каких это пор во мне взыграла человечность, но, думаю, всему виной влияние Сергея. Рядом с ним я становлюсь лучше. По крайней мере, мне так кажется.

В общем, я делал все по плану. Оделся поудобнее, взял с собой перчатки и все необходимое, что вместилось в карманы. Ждал ее возле арки примерно полчаса – то ли Анна ушла с работы пораньше, то ли задержалась в этот раз.

В тот вечер она была легко одета, несмотря на то, что уже начинало холодать. Шла уверенно, но смотрела больше под ноги, чем перед собой. Подняла взгляд только когда подходила к арке – не узнала, но насторожилась и крепко сжала сумку в руке, прибавив шаг. Сжал в руке платок, обильно смоченный хлороформом, покрепче. А дальше все произошло слишком быстро даже для меня: в один шаг догнал Анну и прижал за горло к себе рукой, приложив к носу платок другой. Я знал, что хлороформ не лучшее средство, но за сутки не смог найти ничего лучше. Я прижимал к ее носу платок, а она продолжала вырываться, цеплялась за меня руками, пинала по ногам, а я стоял, задрав голову вверх, и ждал, мысленно прося ее о прощении. Я знал, что этот дерьмовый хлороформ вырубит ее лишь через несколько минут, и потому так обильно смочил платок. Но то ли у Анны был выброс адреналина, то ли я сделал что-то не то, потому что мне казалось, что я стоял так вечность.

Когда же ее тело обмякло, и она перестала дергаться, я осторожно убрал от ее лица платок. Я не помнил, сколько длилось время действия хлороформа, и приступил сразу. Попросил у Анны прощения, присаживаясь на корточки, положил ее плечи себе на колени, сжал ее голову в ладонях. Одно движение – и вот он, тот самый знакомый мне хруст шеи. Поправил ей волосы – прядь все-таки выбилась из идеальной прически, – взял на руки и отнес за арку. На помойку – рука не поднялась, хоть здравый смысл и требовал.

В тот вечер чувствовал себя паршиво, хоть и был уверен, что сделал все правильно.

Сергей в то время говорил со мной редко. Зато он охотно трещал по рации. Иногда нарочно подходил слишком близко, отчего из-за его дыхания создавались лишние помехи, которые, наверное, по его мнению, должны были раздражать меня. В первые дни в основном были угрозы о том, что он сделает со мной, если я окажусь рядом, и что со мной будет, когда его найдут. Иногда я чувствовал, что он впадает в отчаяние: он старался не показывать его при мне, но я все-таки чувствовал. И видел. У него ведь очень выразительные глаза. Взгляд начинал метаться, становился рассеянным, он поднимал его на меня и спрашивал, немного неуверенно, с сомнением: «Меня ведь ищут, да?». А после сразу же делал вид максимально безразличный вид, отворачивая от меня голову: «Конечно, ищут». А я нарочно ограждал его от внешней информации. Не приносил никаких газет, не давал слушать радио и смотреть телевизор, отобрал телефон и выкинул на железнодорожные пути (симку на всякий случай отвез подальше и бросил в какую-то речушку). Я просто боялся, что он что-нибудь придумает и сбежит. Умом-то я понимал, что Сергей даже при желании не сможет сбежать, потому что я предусмотрел все. Одно время я даже думал пустить по двери ток, чтоб когда кто-то открывал ее без перчаток, сразу получал заряд тока. Но, во-первых, я бы не смог так поступить с Сергеем, во-вторых, это довольно дорого, и тяжело объяснить рабочим, на кой хер мне это сдалось, чтоб это не выглядело подозрительным. Ну так вот, я-то, вроде как, понимал, что Сергей сбежать не мог, но в то же время понимал, что недооценивать его тоже не стоит. В одном я был уверен точно: пока я не свожу с него глаз и остаюсь бдительным, он не сможет сбежать.

О пропаже Сергея заговорили не сразу. Где-то через неделю, наверное. За это время я успел нанять новую секретаршу, Оксану, девчонку совсем юную, только окончившую универ. Для нее те деньги, которые ей платили уже в таком возрасте, были лучшим аргументом для молчания – вот так я решил. В любом случае, она согласилась немного приврать и сказать, что работает здесь уже несколько недель. Другие сотрудники особо и не возразили: Анна была тихой, потому ее исчезновение легко могли не заметить. Думаю, мне достаточно везло на совпадения, потому долгое время меня никто и не думал подозревать. Ну, не то чтобы никто, но все-таки.