Дом у железной дороги (СИ)

В любом случае, о пропаже первое время никто не трубил. Появилась парочка постов в интернете по типу «Сорваться с места и бросить все: Сергей Разумовский снова шокировал пользователей и сбежал на курорт». Некоторые даже умудрялись прикреплять фото (понятия не имею, делали ли они их в редакторе или просто фотографировали похожих людей). Несколько раз спрашивали меня, потом других ребят из офиса (которые, снова же, ссылались на меня), и вскоре в газетах мне присвоили чуть ли не звание частного адвоката Сергея (наряду с охранником, менеджером, секретарем, близким родственником и так далее).

В один из дней пришла Юлия. Та самая, Пчелкина, да. И по одному ее взгляду я понял – она еще одна угроза для меня. Она та, кто сможет меня раскрыть. С другой стороны, я, наверное, все еще видел в ней еще и потенциального союзника: Юлия ведь всегда недолюбливала Сергея, а оттого в какой-то момент я допустил мысль, что она могла бы подыгрывать мне. Довольно наивно, учитывая ее тягу к справедливости, сам знаю.

Ну так вот, Юлия поймала меня на парковке. Машину я перекрасил и номера сменил после того вечера, потому что боялся слежки. Чувствовал, что у меня скоро начнется паранойя, но закрыться в одном доме с Сергеем и сидеть там целыми сутками я не мог. По крайней мере, после того, как меня уже засветили где только можно. Да и за продуктами нужно было ездить. Ну вот, Юлия, значит, подошла ко мне, кашлянула, чтобы убедиться, что я точно на нее смотрю, и заговорила:

– Добрый день, Олег. Я из «Правды». Скажите, как давно Сергей улетел в Испанию?

Я не нервничал. В конце концов, я знал, что мне придется всегда врать и балансировать на грани. Потому я был готов. И я ответил так спокойно, как будто меня спросили о погоде:

– Около десяти дней назад. Причин он не называл. Вы же сами…

– Да, сами знаем, что он человек импульсивный. Но с ним никто не может связаться. Общественность начинает беспокоиться.

Я лишь пожал плечами, пытаясь понять, куда она в этот раз спрятала диктофон.

– Если Сергей не хочет, чтобы его беспокоили, он сделает все, чтобы с ним никто не связывался. Отключил телефон, значит.

Юлия оперлась бедром о машину и скрестила руки на груди, закрывая вырез на блузке. Так и хотелось ей сказать, что ее грудь – последнее, что меня интересует в данный момент, но не решился. С ней лучше быть обходительнее, решил я. Она может быть моим потенциальным союзником, решил я.

– Скажите, Олег. Не для публикации, но все-таки. Как давно вы работаете с Сергеем?

– Шесть месяцев.

Мысленно пересчитал. Если на дворе начало октября, значит, на работу я устроился в апреле. Или в конце марта? Не суть, конечно же, но все-таки.

– А я почти три года. Я пишу о нем статьи практически три года, Олег. И я очень хорошо его знаю. Он слишком любит внимание к своей персоне, чтобы просто так оборвать все связи. Уже прошло десять дней, Олег. Достаточно для того, чтобы заявить о пропаже.

Я смотрел на нее и понимал лишь одно – я должен, нет, я обязан ее устранить. Ни о каком потенциальном сотрудничестве и речи быть не могло. Вспомнил еще, как тогда Сергей предположил, что у нее может быть роман с ментом. А девушки, у которых нет обостренного чувства справедливости, с ментами не встречаются.

Я не стал поправлять ее, что, по сути, подавать в розыск можно в любой момент. Я отучился всего один курс, но кое-что запомнил: первые сутки – самые важные. Чем дольше тянут резину, тем меньше шанс найти пропавшего. Я же был уверен, что Сергея найти будет очень и очень сложно. Только если проследить за мной. Я почувствовал, как по спине побежали мурашки.

Даже если за мной проследят, что они сделают? Я еду на дачу, в дом, который продолжаю ремонтировать, хоть и медленно, а ордер на обыск они получить без оснований не смогут. Да даже если и смогут, что они найдут? В подвале стены не пропускают звук, а дверь практически сливается с одной из них. Решил только с того дня, что теперь дверь будут задвигать шкафом. Так, на всякий случай. Чтобы если что-то вроде обыска случилось, думали, что подвал я использую как склад.

– Вы пытаетесь меня в чем-то обвинить? – постарался сделать вид, что искренне возмущен. С эмоциями у меня, говорю же, всегда было плохо, потому я не знал, как наверняка выгляжу.

– Будь я милицией, вы были бы первым в списке подозреваемых. Тем более, вы сами говорили, что он улетел в Италию, а сейчас говорите, что в Испанию. Начинаете путаться, господин Волков.

– Клевета наказуема. У Сергея всегда было много врагов, в том числе и вы. Так что у вас нет никаких оснований сейчас меня обвинять. Всего хорошего, – я залез в машину и пристегнулся. Без всякой спешки. Я же не должен был показать, что нервничаю.

Я лишь знал, что теперь за мной наверняка устроят слежку. Я должен был хотя бы узнать, с каким именно ментом у Пчелкиной шуры-муры, чтобы понять, откуда мне ждать удар.

Список тех, кого я вынужден был убить, рос стремительно. Но я ведь знал, на что шел.