Дома моей души

В примерочной бабушка попросила продавщицу отрезать ценник, вытащила из своей сумки и одела на мое новое платье красивый вязаный воротничок. А на голову мне вязанную же шляпку, которую я категорически не хотела надевать, считая это чистым выбражульничеством.

У нас таких дразнили:

– Выбражуля номер пять вышла в садик погулять!

Но бабушка была неумолима, и я смирилась.

Она вновь причесал меня перед зеркалом. Положила мне в карманчик платья приготовленный кружевной платочек:

– Настоящая принцесса! –вздохнула она.

Когда я почти на выходе увидела в этом красивом магазине ридикюль24, я от неожиданности и от радости завопила:

– Бабушка! Не надо мне платье! Купи мне ридикюль и пудру, как у тёти!

Ридикюль я впервые увидела на папином пароходе. Одна важная пассажирка прогуливалась, с ним на руке, по палубе, а все наши пароходные женщины шептались, спрашивая друг у друга, что это за сумка. И одна знала:

– Это ридикюль!

Незнакомое, сейчас бы я сказала, экзотическое название и сам вид этого ридикюля поразили меня до глубины души, и запали в неё навсегда..

Хотя у нашей мамки была красивая дамская сумка, синяя, с плетеными ручками. Да и у других тетей они тоже были, но ридикюль поразил меня в самое сердце.

Обычно застенчивая, я вопила почти на весь магазин. И бабушка не очень долго упиралась:

– Откуда в тебе всё это?

Из магазина мы вышли в новом платье и с ридикюлем на моей руке. В ридикюле лежала новенькая пудра «Красная Москва», с красивой кисточкой сбоку.

Я уже знала из сказок, что все принцессы красавицы. И шла, гордая собой, своим новым платьем. А главное, моим настоящим ридикюлем.

Бабушка сказала, что такую красоту надо сфотать. В фотографии дяденька-фотограф долго усаживал нас с ней. На обратном рейсе мы забрали свои карточки. На них сидели рядом девчонка, похожая на меня, в красивой вязаной шляпке и с красивым воротничком. Из кармана торчал красивый кружевной платочек. Рядом сидела гладко причесанная женщина в стареньком, вылинялом, ситцевом платье с горестными морщинками на лице. Бабушка поставила карточку на тумбочку около нашей кровати и долго смотрела на неё перед сном.

Я вижу в калейдоскопе своей памяти эту грустную сценку из жизни. И только сейчас понимаю, что бабушка примерила, как всё могло бы быть. Боясь кому-либо рассказать об этом. Я смотрю на эту карточку в простенькой рамке и шепчу:

– Прости нас бабушка!

Скоро конец лета. И прощание с молодостью моей не старой бабки.

И прощание с душевным теплом давно забытых мною людей.

Глава 13

Прощание славянки

Возвращение моё от бабушки на отцов пароход прошло для всех почти незаметно. Узелок с моими пожитками и тазик с пирожками бабушка передала через борт моей мамке и как только меня перекинули через перила прогулочной палубы, пароходы разошлись. Мамка с бабушкой что-то успели сказать друг другу, а Вовка увлекся тазиком и не успел попрощаться.

К вечеру братец набегался и залез в большой рулон из ковровой дорожки, свернутой под большим зеркалом в пассажирском коридоре первого класса. Все были заняты генеральной уборкой перед приходом в порт приписки.

Уже поздно вечером мамка хватилась брата, но в этот день наши с ним пути не пересекались.

Я весь день ходила в гости к знакомым, а Вовке это было не интересно.

Когда мамка осознала, что брата нигде нет, она побежала к отцу на мостик. Вскоре все свободные от вахты искали братца. Пароход остановили. И особо рьяные матросы стали нырять с борта, надеясь на чудо.

Пассажиры, не спавшие до поздна, недоумевали, что за тревога? Им объясняли, учебная. Команда любила своего капитана.

Когда однажды отец оставил, как всегда, на столе своей каюты приоткрытым окно, а на нём «раритетные сейчас» часы «Победа», у многих тогда не было еще никаких часов.

Что по силе положения в обществе сравнится с этими часами?

Бумер, яхта, домик на …дцать комнат?

С этой «Победой» не сравнится ничто. Отец рассказывал нам, сколько там камней. Мы смотрели на стрелки и слушали тиканье.

Тогда на пароходе не закрывали и не запирали ничего. Сначала отец велел нам не баловать, и не шутить. Потом он сказал, что нам ничего не будет, если мы их разбили.

Но часов не было, и отец понял, что мы ни при чём.

Он велел нам никому ничего не говорить, найдутся часы.

Но мы с Вовкой сказали об этом нашим лучшим друзьям – матросам по секрету.

Вскоре весь пароход, включая пассажиров, знал, что обокрали капитана. Парни-матросы пришли к отцу и сказали, что они найдут, чего бы это не стоило.

Утром часы лежали на своём месте. Отец удивился и вызвал вахтенного. Дальше я историю не помню.

Эта неслыханная дерзость, обокрасть капитана, была по тем временам верхом наглости.

Как молодые матросики нашли вора? Что с ним сталось? Весь следующий день все только и обсуждали находку. Но для нас с братом, это выпало из памяти.

Пропажа нашлась, а наши интересы всегда лежали далеко от взрослых разговоров.