Домби и сын

Между тмъ сосдніе жители еще съ нкоторымъ сомнніемъ посматривали на желзную дорогу. Двое смлыхъ спекуляторовъ затяли проложить нсколько улицъ, и одинъ уже началъ постройку домовъ, но принужденъ былъ остановиться среди грязи и пепла. Другой прожектеръ выстроилъ съ молотка новый трактиръ подъ вывской: "Гербъ Желзной Дороги"; тутъ не было риску; трактирщикъ во всякомъ случа надялся продавать вино работникамъ и мастеровымъ. Распивочная лавочка, для вящщей важности, переименовалась въ "Домъ Перепутья Землекоповъ"; a содержатель колбасной лавочки привсилъ огромную вывску: "Състной Домъ Желзной Дороги". Появилось тоже нсколько гостиницъ и постоялыхъ дворовъ; но все это не значило ничего, и вообще довріе публики къ новымъ рельсамъ было покамстъ еще очень слабо. Около самой дороги паслись коровы, свиньи, помщались хлвы, стойла торчали навозныя ямы, мусорныя кучи, строились плотины, сады, бесдки, фабрики, валялись устричныя раковины въ устричный сезонъ, раковая шелуха въ раковую пору, куски разбитой посуды и завядшіе листья капусты во всякое время года. Ограды, перила, столбы съ разными приказами, наказами, запрещеніями, неуклюжія лачужки съ неуклюжими угодьями, — все это гордо стояло на прежнихъ мстахъ и какъ будто издвалось надъ суетливой дятельностыо смлыхъ антрепренеровъ. Ничто не улучшалось и не думало улучшаться отъ новой дороги, и если бы опустошенная, взрытая и перерытая земля отличалась завиднымъ даромъ смха, она съ презрніемъ захохотала бы вмст съ окрестными жителями, которые вдоволь потшались на свой пай.

Упомянутые сады Стаггса питали особенное презрніе къ желзной дорог. Это былъ небольшой рядъ домовъ съ грязною окрестностью, отгороженною старыми воротами, обручами изъ бочекъ, парусинными лоскутьями, плетнемъ, жестяными котлами съ выбитымъ дномъ и мстами перержавлой желзной ршеткой, втиснутой въ разныя щели. Здсь садовники Стаггса сяли турецкіе бобы, разводили куръ, гусей, кроликовъ, строили гнмлыя бесдки изъ старыхъ лодокъ, сушили платья, курили трубки. Нкоторые думали, что сады Стаггса получили свое имя отъ покойнаго капиталиста, нкоего господина Стаггса, который выстроилъ домики для собственнаго удовольствія. Другіе, особенно любившіе эту окрестность, были того мннія, что имя «Стаггса» произошло отъ стада оленей (stags), которые въ незапамятныя времена паслись въ тнистыхъ рощахъ этого предмстья. Какъ бы то ни было, весь околотокъ считалъ сады Стаггса священной рощей, которая не увянетъ ни отъ какого забавнаго изобртенія, и такова была общая увренность въ ея долговчности, что одинъ трубочистъ, жившій на углу, человкъ въ нкоторомъ смысл политическій между окрестными жителями, публично и торжественно объявилъ, что въ случа открытія желзной дороги, если только она откроется, двое мальчишекъ вскарабкаются по его повелнію на кровлю, и съ вершины трубы, съ метлами въ рукахъ, громогласно ошикаютъ вагоны и предскажутъ безразсудной компаніи неизбжное паденіе.

И въ этотъ богоспасаемый пріютъ, котораго самое имя до сихъ поръ тщательно скрывали отъ м-ра Домби, судьба и м-съ Ричардсъ занесли маленькаго Павла.

— Вотъ мой домъ, Сусанна! — сказала Полли, указывая на одну изъ лачужекъ,

— Неужели?

— Да. A вонъ y воротъ стоитъ сестра Джемима съ моимъ ребенкомъ на рукяхъ. Рекомендую.

И при вид сестрицы Джемимы, Полли пустилась бжать со всхъ ногъ, прискакала къ воротамъ, промняла въ мгновеніе ока благороднаго питомца на своего сына, къ невыразимому изумленію молодой женщины, которой показалось, будто маленькій Домби прилетлъ къ ней съ облаковъ.

— Какъ? ты ли это, Полли? — кричала Джемима. — Охъ, какъ ты меня напугала! Кто бы могъ подумать? Пойдемъ, пойдемъ! Дти съ ума сойдутъ отъ радости, когда увидятъ тебя. Какъ ты похорошла, Полли!

Дти точно перебсились, если судить по тому гвалту, съ какимъ они взапуски бросились на мать и поволокли ее къ низенькому стулу, гд она, окруженная розовыми малютками, услась какъ пышная зрлая яблоня, обремененная наливными вкусными плодами, которые очевидно вс разрослись отъ одного общаго дерева. Впрочемъ, Полли возилась сама не мене дтей, и уже тогда только, какъ совершенно выбилась изъ силъ, когда волосы ея въ безпорядк растрепались по румяному пылающему лицу, и когда новое крестильное платье совсмъ было измято, суматоха немного пріутихла, и почтенное семейство пришло въ память. Но и тутъ еще младшій Тудль, сидвшій на колняхъ, обхватилъ обими руками ея шею, между тмъ какъ другой постарше сзади вскарабкался на стулъ, и длалъ отчаянныя усилія поцловать мать въ затылокъ.

— Посмотрите-ка, вотъ со мной пришла хорошенькая миледи, — сказала Полли. — Какая она скромная, смирненькая! Прекрасная барышня, не правда ли?

Это обращеніе къ Флоренс, которая, притаившись y дверей, пристально смотрла на трогательную сцену, обратило на нее вниманіе маленькихъ Тудлей. Въ это же время послдовало формальное представленіе миссъ Нипперъ, которая уже начинала безпокоиться, что ее совсмъ забыли.