Домби и сын

Черезъ нсколько минуть, показавшихся ужасно длинными для маленькаго Павла Домби, сидвшаго на стол, воротился д-ръ Блимберъ, вышагивая важнымъ и величественнымъ образомъ, вроятно, для того, чтобы произвести торжественное впечатлніе на юношескую душу. Эта походка была похожа на маршъ, и когда д-ръ выставлялъ правую ногу впередъ, онъ величественно поворачивался на своей оси, выписывая налво полукругъ, и когда выставлялась впередъ лвая нога, онъ длалъ точно такой же поворотъ къ правой. Казалось, при каждомъ шаг, онъ осматривался кругомъ и какъ будто говорилъ: "Пусть попытается кто-нибудь и гд-нибудь указать мн на предметъ, котораго я не знаю! Не удастся!"

М-съ Блимберъ и миссъ Блимберъ также воротились вмст съ докторомъ. Педагогъ поднялъ со стола новаго питомца и передалъ его миссъ Блимберъ.

— Корнелія, — сказалъ д-ръ, — Домби будетъ покамстъ подъ твоимъ надзоромъ. Веди его впередъ, моя милая, впередъ и впередъ.

Корнелія приняла изъ рукъ д-ра молодого питомца, и Павелъ потупилъ глаза, когда почувствовалъ, что его наблюдали очки.

— Сколько теб лтъ, Домби? — спросила миссъ Блимберъ.

— Шесть, — отвчалъ Павелъ и, осматривая молодую милэди, удивлялся, почему y нея волосы не такъ длинны, какъ y Флоренсы, и отчего она похожа на мальчика.

— Далекъ ли ты въ латинской грамматик, Домби? — спросила миссъ Блимберъ.

— Я не знаю латинской грамматики, — отвчалъ Павелъ. Чувствуя, что этотъ отвтъ непріятно подйствовалъ на миссъ Блимберъ, онъ взглянулъ вверхъ на три лица, смотрвшія на него внизъ, и сказалъ:

— Я былъ слабымъ и больнымъ ребенкомъ, Мн нельзя было думать о латинской грамматик, когда каждый день старикъ Глыббъ вывозилъ меня на морской берегъ. Вы ужъ позвольте приказать старому Глыббу навщагь меня здсь.

— Какое низкое, варварское имя! — сказала м-съ Блимберъ, — что это за чудовище, мой милый?

— Какое чудовище? — спросилъ Павелъ.

— Да этотъ Глыббъ, — сказала м-съ Блимберъ съ превеликимъ отвращеніемъ.

— Онъ такое же чудовище, какъ и вы, — возразилъ Павелъ.

— Какъ! — вскричалъ докторъ ужаснымъ голосомъ, — что, что-о-о ты сказалъ? Ай, ай, ай!

Дрожь побжала по всмъ членамъ маленькаго Павла; но, несмотря на испугъ, онъ ршился защищать отсутствующаго Глыбба.

— Глыббъ очень почтенный старикъ, — сказалъ Павелъ, — онъ, бывало, возилъ мою коляску, гд я могъ лежать и спать, когда и какъ мн угодно. Онъ знаетъ все о глубокомъ мор и о рыбахъ, которыя живутъ тамъ, и о великихъ чудовищахъ, которыя выходятъ оттуда и лежатъ, и грются на скалахъ подъ зноемъ солнечныхъ лучей, и которыя опять уходятъ въ море, когда ихь испугаютъ. При этомъ, говоритъ Глыббъ, они издаютъ такой шумъ, что можно ихъ слышать за нсколько миль. Есть еще чудища, не знаю, какъ они длинны — только очень длинны — и я не помню, какъ зовутъ ихъ — Флоренса все это знаетъ; они притворяются несчастными и плачутъ, будто маленькія дти, a когда кто-нибудь подойдетъ къ нимъ изъ состраданія, они разваютъ свои огромныя челюсти и нападаютъ. Тутъ одно средство спастись, — сказалъ Павелъ, смло сообщая это познаніе самому дру Блимберу, — надо отбжать на нкоторое разстояніе и потомъ вдругъ поворотить назадъ; имъ нельзя такъ скоро поворотиться, потому-что они ужасно длинны. Тутъ ихъ легко побдить, говоритъ Глыббъ. Вообще онъ много, очень много знаетъ о мор, хотя и не можетъ растолковать, отчего всегда говорятъ, одно и то же всегда говорятъ морскія волны, и почему я такъ часто думаю о своей мам, когда смотрю на море. Моя мать умерла. Я бы желалъ, — заключилъ ребенокъ, вдругъ теряя одушевленіе и обративъ робкій взоръ на три незнакомыя лица, — чтобы старикъ Глыббъ по временамъ заходилъ сюда навщать меня, потому что я знаю его очень хорошо, и онъ меня знаетъ.

— Дурное направленіе! — сказалъ докторъ, — но наука должна истребить негодныя смена.

М-съ Блимберъ съ какимъ-то ужасомъ подумала, что это былъ необыкновенный ребенокъ. Она смотрла на него съ, такимъ же вниманіемъ, какъ нкогда м-съ Пипчинъ, хотя физіономія ея не имла ничего общаго съ старой вдьмой.

— Поводи его по дому, Корнелія, — сказалъ докторъ, — и познакомь съ новой сферой. Домби, ступай съ этой милэди.

Домби повиновался. Онь подалъ руку Корнеліи и съ робкимъ любопытствомъ принялся разсматривать ее съ боку, когда они пошли. Ея очки показались для него ужасно таинственными, и онъ никакъ не могъ разузнать, были ли y нея глаза за этими ярко блестящими стеклами.

Корнелія повела его сперва въ классную комнату, расположенную позади залы, и въ которую вели дв двери, обитыя фризомъ для того, чтобы заглушить голоса молодыхъ джентльменовъ. Въ комнат находилось восемь воспитанниковъ въ различныхъ положеніяхъ умственнаго бичеванія: вс сидли за дломъ и работали съ большою важностью. Тутсъ, какъ старшій между воспитанникамя, имлъ для себя въ углу комнаты особую конторку.