Домик на дереве

Когда Гриша родился, армяхе романдского происхождения не знали, что такое массовое гонение, всеобщее призрение, унижение и уничтожение. Они были свободными, независимыми, уважаемыми членами общества, занимавшими высокие должности в государственном аппарате, а так же в институтах, школах, адвокатских конторах, лечебных заведений, на военных кафедрах. У многих был малый и средний бизнес. У родителей Гриши имелся небольшой магазинчик бытовой химии; он занимал ровно один этаж в их двухэтажном кирпичном доме, построенном еще прадедом Гриши в прошлом веке. Его мама, Рагда, растила и воспитывала двух детей – Азу и Гришу – и попутно занималась магазином: вела бухучет, заведовала заказами, ездила на склады (продавщицей подрабатывала Азу, она была старше брата на существенные семь лет). Отец, Ашот, работал хирургом в городской больнице; работе отдавался полностью, без сухого остатка, не жалел себя и работал по пятнадцать часов в день. В больнице его ценили за трудолюбие и профессионализм; любая даже самая сложная операция завершалась триумфом – победой, которая окрашивали его серые и тяжелые будни, и давала сил работать так же, на пределе своих возможностей. Дети почти не видели отца, разве что в короткие выходные, которые он проводил обычно в постели перед телевизором. По словам Гриши, их отношения с отцом были партнерскими и деловыми, то есть холодными и отстраненными; Ашот не позволял себе таких вольностей, как рукопожатие при встрече или расставании, уже не говоря о чем-то большем; Гриша не помнил, чтобы отец обнимал его или целовал. Они держали между собой дистанцию, и если бы была возможность, Гриша бы с радостью сократил эту дистанцию до нуля; ему не хватала отца, его поддержки и внимания. Когда он рассказывал о себе, о своих нелегких отношениях с отцом, я сразу же проникся к Грише симпатией; я понимал его и то, что он чувствовал.

– До дня, когда наступила эра несправедливости, я был круглым отличником, – рассказывал он. – Ботаником, короче. Любил учиться, познавать что-то новое, внешкольное, а потом свои знания применять на практике. Мама меня называла технарем и видела во мне будущего инженера на каком-нибудь военном заводе или на промышленном предприятии. Я целыми днями пропадал в гараже. Классное было время! Не знаешь, как туда вернуться? – Я пожал плечами. – Я знаю: надо создать машину времени. – Он засмеялся. – А так, кроме шуток, я нехило зарабатывал в свои двенадцать-четырнадцать. Чинил всей улице бытовую технику. Особенно мне нравилось ремонтировать телевизоры. Очень увлекательный процесс: сначала ищешь неисправность, потом соображаешь, как устранить эту неисправность, а потом чинишь-чинишь-чинишь. Под финиш, когда все готово и худшее позади, получаешь кайф, удовольствия от того, что совершил маленькое чудо. Да я гордый малый, гордился, когда воскрешал из мертвых ту или иную дребедень. – Он достал из пачки очередную сигарету и закурил. – Ты не думай, я был не таким задротом, каким ты меня уже поди-ка представил. Меня интересовали и девчонки, и фильмы, выходившие в прокат, и машины, рассекающие по городу, и многое-многое другое, что сейчас и не вспомнить уже. Друзей у меня толком не было, лишь Вовка да Сашка, два брата-близнеца, из параллельного класса, которые, как и я, увлекались работами в гараже. Правда, по другому профилю. Они из обычных деревяшек создавали невиданной красоты фрегаты, матчи и шхуны, которые всегда меня восхищали, когда я удостаивался взглянуть один глазком на них. Они в отцовском гараже пропадали еще больше моего, поэтому мы идеально подходили друг другу. Никто никого не переманивал на улицу, чтобы там погонять мяч или поиграть в какую-нибудь детскую игру – и нас это устраивало. То я к ним приходил в гараж, то они ко мне. О, вспомнил! Однажды они принесли мне сломанный радиоприемник и попросили починить. Я с легкостью справился с задачей и на следующий же день отнес им приемник, чтобы они работали под музыку. Под музыку всегда веселее! – Он почесал затылок. – Приношу им, значит, приемник, а они такие счастливые и окрыленные, что я так быстро сделал его, дарят мне свое детище – деревянную шхуну, сделанную собственными руками. Вот это был подарок! Я так берег его, хранил. Думал, что сохраню на всю жизнь, в память о братьях. Не вышло. Вмешались романдцы и собрали все, что у меня было: вещи, дом, друзей, родителей, целую жизнь.