Домочадец

Она сделала пару глотков пива и пошла наверх, обдав меня с головы до ног высокомерным завистливым взглядом. Я спокойно посмотрел ей вслед и распечатал конверт. В нём оказалось два письма: одно – от Вальтера, второе – от матери.

«Дорогой мой сынок, – узнал я ровный почерк Анжелы. – Прости, что очень давно не писала и не звонила. Сесть за подробное письмо было некогда, а звонить ради нескольких минут разговора с тобой мне, честно говоря, не хотелось. Новая жизнь требует невероятной концентрации душевных усилий и воли – того, с чем у меня всегда были проблемы…»

Я прервал чтение, поскольку на лестнице появилась Джулия. Она была одна. Сверху доносился недовольный голос Стэллы, болтавшей по телефону. Джулия остановилась у музыкального центра, небрежно просмотрела лежавшие рядом компакт-диски и резко повернулась ко мне. Я стоял у окна и смотрел в сад, делая вид, что не замечаю её присутствия.

– Господин Шмитц сказал, что ты делаешь успехи в искусстве, – показала она свою осведомленность в моих делах. – Он доволен тобой. Ты радуешь его добросовестным отношением к делу…

– Интересно, к какому? – прервал я её вступление.

– …А это, кстати, шанс, – тихонько отметила Джулия и выключила музыку. – Причём шанс неплохой.

Какое-то время она в задумчивости пила пиво. В комнате над нами Стэлла громко разговаривала по телефону.

– Я думаю, ты не намерен оседать в Дивногорске.

Голос Джулии донёсся из-за едва колеблющейся шторы. Она подошла ко мне.

– Или ты хочешь здесь жить? Море, сосны, чистый воздух, гладкий песочек, недвижимость на берегу – всё это, конечно, хорошо. От этого трудно отказаться, а может, и невозможно, – рассуждала она. – Но нужен ли тебе этот дом? Посмотри вокруг! Неужели тебе нравится каждый день выходить на улицу и видеть эти жалкие старческие лица вперемешку с гастролёрами из России, которым их гиды вдолбили, что они приехали в центр Европы и потому за всё здесь надо платить по двойному тарифу. Это сейчас здесь лето, а осенью под ногами захлюпает грязь, и ты будешь совершенно один сидеть в своём чистеньком доме, и горевать как хворый старик на закате загубленной жизни.

– Осенью я уеду в Петербург.

– Неважно, – покончила с бутылкой Джулия. – Считай, этот дом у тебя в кармане. Будь ты хоть в Петербурге, хоть на Камчатке. Тебе нужно круто изменить судьбу. Последуй примеру своей матери. Я в Гамбурге её не встречала, но сделала она всё правильно. И главное, вовремя. Она теперь гражданка другой страны. Нормальной страны. А то, что муж – не юноша, это ли проблема? Это даже хорошо!

Я открыл для Джулии новую бутылку.

– Ты заметил, какие типажи окружают здесь Шмитца? С ними тебе предстоит общаться. В покое они тебя не оставят, не надейся. – Джулия включила радио и села на диван. – Перед Шмитцем все готовы обесчестить себя, лишь бы он швырнул им в рожу пару марок. – На музыкальном канале начались новости. – А этот болван Константинов? – ухмыльнулась Джулия и покачала головой. – Форменный идиот. Он как-то пытался затянуть меня в репетиторскую. Думал, бедняга, что служба у Шмитца даёт право лапать меня. Свинья!

Гостья моя была сильно пьяна, но продолжала героический бой с содержимым бутылки.

– Или ты думаешь, что эта пигалица, – Джулия указала бутылкой в потолок, – соблаговолит откликнуться на твои молящие взгляды? Не дождёшься. Да, она недурна собой. Этакая модельная девочка. С милым сахарным личиком из подросткового журнала: губки бантиком, худенькие ножки, загар… Всё это впечатляет таких дармоедов, как ты. Но известно ли вам, молодой Рафаэль, какие мысли роятся в этом миниатюрном, лесистом мозгу? Вам там места нет! Это уж точно. Зато сколько снобизма и самоуверенности! А уж желания подавлять хватит на взвод дорогостоящих «командос»! И ты, между прочим, всё это знаешь.

– Знаю.

– Ну так какого чёрта ты за ней увязался? – Джулия подскочила на диване и окатила розовое колено обильной пивной струёй.

– Я больше с ней не общаюсь, – сказал я тихо и вышел на веранду.

– Да? – Джулия вскочила и выбежала за мной на свежий воздух. – Похвально! Кто же надоумил тебя принять такое смелое решение?

– Никто. Я – сам. Давай сменим тему разговора.

Я убрал её руку со своего плеча и подтолкнул приоткрытую дверь веранды. В саду, у яблони, мы встретили Стэллу. Она восседала на столе и, куря, допивала остывший чай.

– Где вы были? – спросила она недовольно. – Я не обязана бегать за вами по дому. Потом ещё скажете, что что-нибудь пропало. – Стэлла загасила окурок и пошарила в сумке. – Тебе – письмо. Причём, заказное. – Она бросила на стол конверт формата машинописного листа. – Вчера тётя Маша разносила почту, а вас (она имела в виду Веру и меня) не было дома. Короче, я за тебя расписалась. Вот, возьми.

На этом Стэлла сухо распрощалась и, слегка оттолкнув вставшую на пути Джулию, исчезла за калиткой в сгустившихся сумерках. Там её поджидал какой-то тип, без конца щёлкавший кнопками плейера. Мне он показался тем самым наглым юнцом, сопровождавшим её на пляж и в дискотеки.