Домой на Рождество

– Ваши устрицы, – сказал он, ставя большую белую тарелку на стол. В тарелке было что-то красиво уложенное, в ракушках. Я сморщился: блюдо выглядело отвратительно.

– Ням-ням, – произнесла Алиса, беря ракушку с устрицей внутри и собираясь ее съесть. Я с ужасом смотрел, как моя бывшая запрокидывает голову и высасывает содержимое ракушки. – Что ты на меня так смотришь? – Она заметила мой взгляд.

– Ничего, – ответил я, еле-еле выдавливая улыбку. – Пытаюсь всесторонне оценить ущерб, который нанесу себе, съев то, что только что съела ты.

– Так давай же, попробуй! – Алиса указала мне на тарелку, которая стояла между нами, как остров в океане. – Твоя очередь!

Я брезгливо взял одну ракушку.

– Ням-ням. – У меня, разумеется, получилось менее убедительно, чем у Алисы.

Я приблизил ракушку к своим губам, на всякий случай закрыл глаза, чтобы ничего не видеть. Мысленно приказал себе проглотить эту гадость и, не раздумывая, быстро запрокинул голову, копируя жест Алисы. Устрица выскользнула из раковины и угнездилась на моем языке. Ужасная гримаса отвращения исказила мое лицо. Я постарался еще сильнее запрокинуть голову в надежде, что устрица каким-то волшебным образом проскользнет в горло. Алиса внимательно смотрела на меня. Но мой организм наотрез отказался принять дары моря. Через секунду случилось непоправимое.

Я крякнул, словно бешеная чайка, лицо раскраснелось, а живот заныл.

– Бога ради, ну проглоти ты ее! – Алиса еле сдерживала свое недовольство.

Я затрясся, горло сдавил спазм, никаким способом нельзя было заставить меня проглотить эту чертову устрицу. Я потянулся за салфеткой.

– Дьявола ради уже! – Алиса выходила из себя. – На нас же смотрят!

Я не понял, что случилось потом. То ли тон, которым Алиса говорила со мной, то ли прикосновение устрицы к небу сыграло свою роковую роль, но в итоге я кашлянул, подавшись вперед. К радости и ужасу одновременно, устрица выскочила у меня из горла, как пуля из пистолета. И, словно в кино, в замедленной съемке, она пролетела над бутылкой вина, задела горящую свечу, поставленную посередине стола (наверное, тоже для усиления романтической обстановки), и нырнула в декольте Алисы.

Казалось, время замедлилось, пока я переводил взгляд с декольте Алисы на ее лицо и обратно. Алиса моргнула, затем взглянула на свою грудь – глаза моей бывшей округлились от ужаса, а челюсть слегка отвисла. Алиса пропищала что-то не своим голосом, на неизвестной частоте.

– А-ааа, – стонала Алиса, видя гада между грудей. – А-ааа!

Я почувствовал, как дюжина пар чужих глаз уставилась на нас, но не мог и пальцем пошевелить. Даже говорить не мог. А в ресторане все замерли, и наступила тишина.

– Мадам, – проговорил глубокий мужской голос, – позвольте?

Будто персонаж из юмористического сериала «Мистер Бин», официант нарисовался у нашего стола. Он завладел салфеткой, встряхнул ее и накрыл ею грудь Алисы, потом ловко выудил устрицу из декольте.

– Скажите что-нибудь! – Женщина средних лет за соседним столиком заговорила со мной, когда официант извлек труп устрицы из выреза платья Алисы и, развернувшись на каблуках, поспешил прочь, в кухню.

– Спасибо! – Это все, что я мог в тот момент выдавить.

– Да не официанту! – Женщина, казалось, негодовала. – Вашей подружке скажите, ей же так плохо!

Я посмотрел на Алису и ощутил, как кровь отлила от моей головы и прилила к ногам.

– Алиса, прости меня.

Она смотрела на меня с выражением, которое я, увы, слишком хорошо знал. Она смотрела на меня с отвращением.

– Мне правда очень-очень-очень жаль, дорогая, наверное, у меня на устриц аллергия. И, знаешь, – я для убедительности потрогал свое горло, – у меня вообще мог случиться анафилактический шок!

Она прищурилась:

– Назови мне, Мэтт, хотя бы одну причину, по которой я сейчас не встану и не уйду навсегда из этого помещения.

Надо признаться, что подобная мысль о причине посетила и меня тоже.

– Ну, потому что я тебя сюда пригласил прежде всего поговорить, а не поесть устриц, – вяло отреагировал я на ее угрозу. – Поговорить о нас.

Выражение лица Алисы мгновенно смягчилось, теперь уже она смотрела на меня с подозрением.

– Ты не обманываешь меня?

– Честно. Я хочу попытаться. Почему, ты думаешь, я согласился есть эти ужасные устрицы, хотя морепродукты на дух не переношу?

Алиса взяла бокал с вином и стала разглядывать меня поверх него, потом отпила немного.

– А забрасывание устрицы мне в декольте было частью особого сценария соблазнения, да?

– Нет! Это вообще ужасное недоразумение!

– Ну… – Алиса поставила на стол опустевший бокал. Она все еще выглядела так, словно я ее не убедил в добропорядочности своих намерений. – На сей раз я тебя прощаю, Мэтт. Но, если подобное повторится, клянусь, что за свои действия я тогда не отвечаю.

– Я буду вести себя хорошо, обещаю, – сказал я и потянулся за бутылкой вина. Вино было дорогим, из черной смородины, оно стоило больше, чем я зарабатывал за неделю, но Алиса настояла на том, чтобы я заказал именно его. – Хочешь подолью тебе вина?