Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1

Тѣмъ временемъ какъ Донъ-Кихотъ говорилъ это, хозяйкѣ, ея дочери и Мариторнѣ, священникъ и цирюльникъ простились съ донъ-Фернандомъ, его товарищами, капитаномъ, аудиторомъ и наконецъ съ счастливыми теперь Доротеей и Лусиндой. Всѣ они обнялись и обѣщали писать о себѣ другъ другу. Донъ-Фернандъ сказалъ священнику свой адресъ, и просилъ извѣстить его о Донъ-Кихотѣ, увѣряя, что это доставитъ ему величайшее удовольствіе. Съ своей стороны онъ обѣщалъ увѣдомить священника обо всемъ, что можетъ интересовать его; обѣщалъ написать ему о своей свадьбѣ, о крестинахъ Зораиды, о возвращеніи домой Лусинды и наконецъ о донъ-Луи. Священникъ обѣщалъ исполнить съ величайшею точностью все, что у него просили, и новые друзья еще разъ обнялись и обмѣнялись взаимными обѣщаніями и предложеніями разныхъ услугъ. Въ то же самое время въ священнику подошелъ хозяинъ и передалъ ему нѣкоторыя бумаги, найденныя, какъ онъ говорилъ, въ подкладкѣ того самаго чемодана, въ которомъ лежала повѣсть: Безразсудно любопытный. Такъ какъ владѣлецъ ихъ не явился, сказалъ онъ священнику, поэтому вы можете смѣло взять ихъ съ собою. Священникъ поблагодарилъ хозяина за подарокъ, и развернувъ рукопись прочелъ слѣдующее заглавіе: Ринконете и Кортадилло (повѣсть). Такъ какъ эта рукопись была передана священнику вмѣстѣ съ понравившейся ему повѣстью Безразсудно любопытный, поэтому онъ предположилъ, что обѣ повѣсти принадлежатъ одному и тому же автору и должны быть одинаково интересны; и онъ спряталъ рукопись съ намѣреніемъ прочесть ее при удобномъ случаѣ. Сѣвши послѣ того верхомъ на коня, вмѣстѣ съ другомъ своимъ цирюльникомъ, оба замаскированные, чтобы не быть узнанными Донъ-Кихотомъ, они выѣхали наконецъ изъ корчмы, вслѣдъ за телѣгой на волахъ, въ слѣдующемъ порядкѣ: во главѣ поѣзда двигалась телѣга, сопровождаемая хозяиномъ ея крестьяниномъ; по обѣ стороны телѣги шли стрѣльцы съ аркебузами, за нею верхомъ на ослѣ ѣхалъ Санчо, ведя за узду Россинанта и наконецъ сзади всѣхъ священникъ и цирюльникъ, въ маскахъ, верхомъ на здоровыхъ мулахъ, медленно и важно двигаясь, замыкали поѣздъ. Донъ-Кихотъ съ связанными руками сидѣлъ въ клѣткѣ, вытянувши ноги и прислонившись спиною къ рѣшеткѣ, храня такое молчаніе, какъ будто онъ былъ не человѣкъ изъ плоти и крови, а каменная статуя. Двигаясь въ мертвомъ молчаніи, шагъ за шагомъ, поѣздъ, сдѣлавъ около двухъ миль, выѣхалъ на лугъ, показавшійся хозяину телѣги очень удобнымъ мѣстомъ для отдыха и прекраснымъ пастбищемъ для его воловъ. Онъ сказалъ объ этомъ священнику, но цирюльникъ велѣлъ ѣхать далѣе, зная, что недалеко отъ этого мѣста, у ската одного холма, есть другой несравненно болѣе свѣжій и роскошный лугъ. Въ эту минуту, священникъ, обернувшись назадъ, увидѣлъ позади себя шесть или семь весьма прилично одѣтыхъ всадниковъ. Двигаясь не съ воловьей флегмой, а на здоровыхъ монашескихъ мулахъ, пришпориваемыхъ желаніемъ добраться поскорѣе до корчмы, находившейся въ одной или двухъ миляхъ отъ нихъ, всадники эти скоро догнали поѣздъ.

Быстрые, догнавши медленныхъ, вѣжливо раскланялись между собою, и одинъ изъ нихъ — Толедскій каноникъ — господинъ сопровождавшихъ его всадниковъ, увидѣвъ передъ глазами какой-то необыкновенный, въ порядкѣ двигавшійся поѣздъ: — изъ телѣги, стрѣльцовъ, Санчо, Россинанта, священника, цирюльника и въ клѣткѣ Донъ-Кихота, не могъ не спросить, что все это значитъ и почему этого господина везутъ такимъ страннымъ манеромъ? Замѣтивъ, однако, по сторонамъ клѣтки вооруженныхъ стрѣльцовъ, каноникъ подумалъ, что заключенный, вѣроятно, какой-нибудь злодѣй, разбойничавшій за большихъ дорогахъ, или другой великій преступникъ, подлежащій суду святой Германдады.

Спрошенный каноникомъ стрѣлецъ отвѣтилъ: что онъ не знаетъ, отчего этого господина везутъ въ клѣткѣ; спросите, сказалъ онъ, у него самого, пусть онъ вамъ скажетъ.

Донъ-Кихотъ дѣйствительно поспѣшилъ сказать канонику: «милостивый государь! понимаете-ли вы сколько-нибудь, что значитъ странствующее рыцарство? Если понимаете, въ такомъ случаѣ я разскажу вамъ постигшее меня несчастіе; если же не понимаете, такъ не стоитъ говорить».

Видя, что между всадникомъ и Донъ-Кихотомъ завязался разговоръ, священникъ и цирюльникъ поспѣшили на выручку самихъ себя, боясь, какъ бы не обнаружился обманъ, при помощи котораго они увозили Донъ-Кихота.

— Братъ, сказалъ каноникъ Донъ-Кихоту, въ рыцарскихъ книгахъ я смыслю не много болѣе чѣмъ въ началахъ логики доктора Вилланадо, и если вамъ ничего больше не нужно, въ такомъ случаѣ можете смѣло разсказать мнѣ ваши несчастія.