Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1

— Да! они ночуютъ такъ, когда страдаютъ отъ любви, или не могутъ ночевать иначе, отвѣтилъ Донъ-Кихотъ; и были рыцари, проживавшіе по цѣлымъ годамъ на какой нибудь скалѣ, подверженные всѣмъ суровостямъ жара и стужи, бурь и непогодъ; и при томъ такъ, что дамы ихъ вовсе не знали объ этомъ. Однимъ изъ подобныхъ рыцарей былъ Амадисъ. Назвавшись мрачнымъ красавцемъ, онъ удалился на безлюдный утесъ, и тамъ провелъ восемь мѣсяцевъ, или чуть ли даже не восемь лѣтъ, не помню хорошо; но сколько бы ни было, довольно того, что онъ прожилъ на этомъ утесѣ довольно долгое время вслѣдствіе какого то пустячнаго неудовольствія, изъявленнаго ему его дамой. Но поспѣшимъ, Санчо, и не станемъ ожидать какого нибудь новаго приключенія съ осломъ и Россинантонъ.

Санчо, испустивъ тридцать вздоховъ, проговоривъ шестьдесятъ разъ ай и ой и проклявъ сто двадцать разъ виновниковъ испытываемыхъ имъ удовольствій, поднялся наконецъ на ноги, но поднявшись почувствовалъ себя не въ силахъ расправить туловище и оставался согнутымъ какъ дуга. Въ этой оригинальной позѣ, ему предстояло поймать и осѣдлать своего осла, постаравшагося воспользоваться дарованной ему свободой. Затѣмъ оруженосецъ нашъ поднялъ Россинанта, который вѣроятно не уступилъ бы въ жалобахъ господину и слугѣ, еслибъ обладалъ способностью говорить. Наконецъ, уложивъ своего господина на осла, привязавъ сзади Россинанта, и взявъ осла за узду, онъ направился въ ту сторону, гдѣ по его мнѣнію, должна была пролегать большая дорога.

Послѣ путешествія, продолжавшагося не болѣе часа, судьба, болѣе и болѣе благопріятствовавшая нашимъ искателямъ приключеній, открыла предъ ними корчму, которую Донъ-Кихотъ не преминулъ принять за замокъ. Оруженосецъ утверждалъ, что это корчма, а рыцарь увѣрялъ, что это замокъ; и такъ, не переубѣдивъ одинъ другаго, достигли они наконецъ воротъ спорнаго зданія, въ которыя Санчо ввелъ свой караванъ, не справляясь о томъ, куда попалъ онъ, въ корчму или замокъ?

Глава XVI

Хозяинъ корчмы, видя человѣка, лежащаго поперекъ осла, полюбопытствовалъ узнать: что съ нимъ? Санчо отвѣчалъ, что скатившись съ высокой скалы, господинъ его немного помялъ себѣ бока. Хозяйка, женщина сострадательная и легко проникавшаяся чужимъ горемъ, — въ противность женщинамъ своего званія, — вмѣстѣ съ дочерью, мимоходомъ сказать, очень миленькой дѣвушкой, перевязали раны нашего героя. Въ этой же корчмѣ прислуживала еще астурійская дѣвка, широколицая, курносая, низкая ростомъ, съ толстыми плечами, до такой степени тяготившими ея спину, что ей трудно было глядѣть иначе какъ внизъ, и къ довершенію красоты въ однимъ косымъ, а другимъ больнымъ глазомъ. Это то милое созданіе явилось на подмогу дочери хозяина, и обѣ онѣ совокупными силами устроили Донъ-Кихоту постель на чердакѣ, служившемъ, какъ по всему замѣтно было, съ давнихъ поръ сѣноваломъ. Тамъ же ночевалъ одинъ погонщикъ муловъ, устроившій себѣ постель изъ сѣделъ и попонъ, которая была однако во сто разъ удобнѣе Донъ-Кихотовской, состоявшей изъ четырехъ шероховатыхъ досокъ, державшихся на двухъ неравныхъ ногахъ, несчастнаго тюфяка, усыпаннаго какими то колючками, и наконецъ изъ одѣяла, походившаго скорѣе на металлическое, чѣмъ на шерстяное. На этой-то постели уложили Донъ-Кихота; и при тускломъ свѣтѣ ночника, который держала въ рукахъ восхитительная Мариторна (такъ называлась служанка), хозяйка съ дочерью принялись натирать Донъ-Кихота съ головы до ногъ какою-то мазью. При видѣ многочисленныхъ синяковъ его, хозяйка замѣтила, что эти знаки похожи скорѣе на слѣды побоевъ, чѣмъ паденія.

— И однако они не отъ побоевъ, отвѣчалъ Санчо; но проклятая скала была покрыта такими острыми выступами, что не мудрено, если она оставила синяки по всему тѣлу моего господина. Кстати, добавилъ онъ, не сбережете ли вы и для меня нѣсколько мази, потому что и у меня побаливаетъ спина.

— Развѣ ты тоже упалъ? спросила хозяйка.

— Нѣтъ, не то что упалъ, говорилъ Санчо, но при видѣ паденія моего господина, я почувствовалъ такое сотрясеніе во всемъ тѣлѣ, какъ будто мнѣ дали тысячу падокъ.

— Это понятно, подхватила молодая дѣвушка; мнѣ часто случадось видѣть во снѣ, будто я падаю съ высокой башни, падаю, и не могу упасть; и когда потомъ я пробуждалась, то чувствовала себя разбитой, точно, въ самомъ дѣлѣ, упада.

— Ну вотъ тоже и со мной, подхватилъ Санчо; съ тою только разницею, что не видѣвши ничего во снѣ, я чувствую себя однако такъ же дурно, какъ и мой господинъ.

— А какъ прозывается вашъ господинъ? спросила Мариторна.

— Донъ-Кихотъ Ламанчскій, одинъ изъ славнѣйшихъ странствующихъ рыцарей, какіе существовали когда либо на свѣтѣ, отвѣчалъ Санчо.

— Странствующій рыцарь? это что такое! воскликнула удивленная служанка.

— О, какъ же вы просты, моя милая, когда не знаете такой простой вещи, сказалъ Санчо. Странствующій рыцарь, это, я вамъ скажу, такой человѣкъ, который можетъ каждый день ожидать императорскаго вѣнца иди падокъ; сегодня — несчастнѣйшее существо въ мірѣ, завтра — царь съ тремя или четырьмя царствами, которыя можетъ подарить своему оруженосцу.