Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

— Дѣти, отвѣтилъ ему Донъ-Кихотъ, составляютъ часть своихъ родителей, и мы должны любить ихъ, не разбирая: добры они или нѣтъ? совершенно также, какъ любимъ своихъ родителей. Дѣтей должно направлять съ малолѣтства по пути добродѣтели къ великимъ и прекраснымъ цѣлямъ, тщательно воспитать и развить ихъ, да станутъ они впослѣдствіи костылемъ своихъ престарѣлыхъ родителей и прославленіемъ ихъ рода. Я не одобряю отцовъ, заставляющихъ дѣтей своихъ насильно заниматься тѣмъ или другимъ предметомъ, но не отрицаю въ этомъ отношеніи пользы извѣстнаго совѣта. Когда дѣло идетъ не о наукѣ изъ-за насущнаго хлѣба, когда небо даровало ученику родителей, обезпечившихъ ему средства къ жизни, въ такомъ случаѣ, я думаю, лучше всего позволить ему заниматься той наукой, къ которой онъ чувствуетъ природное влеченіе, и хотя занятіе поэзіей болѣе пріятно, чѣмъ полезно, оно, во всякомъ случаѣ, не безчестно. Поэзія подобна прелестной дѣвушкѣ въ самомъ нѣжномъ возрастѣ, которую наряжаютъ и обогащаютъ нѣсколько другихъ красавицъ, олицетворяющихъ разнаго рода знанія, потому что поэзія почерпаетъ слово свое изъ науки, возвеличивая, въ свою очередь, науку. Но эта обворожительная дѣвушка не терпитъ, чтобы имя ея употребляли всуе, чтобы ее таскали но ужинамъ и показывали на площадяхъ. Она создана изъ такого чудеснаго матеріала, что тотъ, кто съумѣетъ очаровать и поймать ее, можетъ обратить ее въ чистѣйшее золото, если будетъ заботливо охранять и не допускать ее появляться въ безстыдныхъ сатирахъ и безнравственныхъ сонетахъ. Ею нельзя торговать и слѣдуетъ показывать только въ героическихъ поэмахъ, въ строгихъ, полныхъ чувства трагедіяхъ и умныхъ, изящныхъ комедіяхъ. Ее нужно удалить отъ гаеровъ и невѣжественной черни, которая и не пойметъ и не оцѣнитъ ея сокровищъ. Не думайте, чтобы подъ словомъ чернь я понималъ толпу и вообще лицъ не высокаго происхожденія; — нисколько — всякій невѣжда, будетъ ли онъ принцъ или дворянинъ, можетъ быть причисленъ, по моему мнѣнію, къ черни. Тотъ же, кто съумѣетъ обращаться съ поэзіей, прославитъ имя свое между всѣми образованными націями міра. И если сынъ вашъ, какъ вы говорите, не питаетъ особеннаго уваженія къ вашей родной музѣ, то въ этомъ я вижу съ его стороны заблужденіе. Великій Гомеръ не писалъ по латыни, потому что онъ былъ грекъ, и Виргилій не писалъ по гречески, потому что онъ былъ римлянинъ, и вообще всѣ древніе поэты писали на тонъ нарѣчіи, которое они, такъ сказать, всосали съ молокомъ своей матери, не отъискивая другаго для выраженія своихъ великихъ мыслей. И нашимъ современнымъ поэтамъ слѣдовало бы подражать въ этомъ отношеніи своимъ великимъ предшественникамъ. Можно ли презирать, напримѣръ, какого-нибудь нѣмецкаго поэта, потому только, что онъ пишетъ по нѣмецки, или кастильца, или бискайца за то, что они тоже пишутъ и говорятъ на своемъ родномъ языкѣ. Но сынъ вашъ, какъ мнѣ кажется, предубѣжденъ не противъ нашей поэзіи, а только противъ кропателей стиховъ, величающихъ себя поэтами, не зная никакого иностраннаго языка и не имѣя понятія ни о какой наукѣ, которая бы могла развить, освѣтить и возвысить ихъ природный даръ. Правда, встрѣчаются и между вини блестящія исключенія: есть люди, вдохновенные отъ природы, которые не образуются, а творятся, и которые безъ всякихъ трудовъ и познаній замышляютъ произведенія, оправдывающія того, кто сказалъ: есть въ насъ Богъ. Къ этому я добавлю, что поэтъ отъ природы, вспомоществуемый искусствомъ, вознесется всегда надъ тѣмъ, кто воображаетъ себя поэтомъ потому, что онъ знаетъ искусство; и это совершенно естественно: искусство не возносится надъ природой, а совершенствуетъ ее, и истиннымъ поэтомъ будетъ только тотъ, въ комъ соединилась природа съ искусствомъ. Все это я говорилъ съ цѣлію убѣдить васъ дозволить вашему сыну слѣдовать по той дорогѣ, на которой свѣтитъ ему его звѣзда. Если онъ за столько хорошій студентъ, насколько можетъ имъ быть, если онъ удачно перешагнулъ черезъ первую ступень познаній, состоящую въ изученіи древнихъ языковъ, то, съ помощью ихъ, онъ уже самъ дойдетъ до высшихъ ступеней науки, которая также возвышаетъ и украшаетъ воина, какъ митра — монаха и тога — юриста. Пожурите вашего сына, если онъ пишетъ сатиры, въ которыхъ клевещетъ на другихъ; накажите его и сожгите эти писанія, но если онъ бичуетъ порокъ вообще, если онъ поучаетъ народы, подобно Горацію, притомъ съ такимъ же изяществомъ, какъ его славный предшественникъ, то похвалите труды его, потому что поэтамъ дозволено бичевать завистниковъ и громить зло, не касаясь только личностей; есть такіе поэты, которые готовы претерпѣть изгнаніе на острова Понта, лишь бы сказать какую-нибудь дерзость. Въ заключеніе замѣчу, что если поэтъ безъупреченъ въ своей жизни, то будетъ безупреченъ и въ своихъ твореніяхъ. Перо — это языкъ души, что задумаетъ одна, то воспроизводитъ другое. И когда цари земные открываютъ поэтическій геній въ мудрыхъ и благородныхъ мужахъ, они возвеличиваютъ, обогащаютъ и увѣнчиваютъ ихъ, наконецъ, листьями деревъ, безопасныхъ отъ удара громовъ; да вѣщаютъ вѣнки эти народамъ, что священно лицо украшеннаго ими пѣвца.