Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

— Какая мерзость! воскликнулъ Донъ-Кихотъ. Поздравь себя, однако, мой милый, если ты покинулъ своего господина съ прекраснымъ намѣреніемъ — сдѣлаться воиномъ. На свѣтѣ нѣтъ ничего благороднѣе и выгоднѣе, какъ служить, во-первыхъ, Богу, а вмѣстѣ съ тѣмъ своему королю съ оружіемъ въ рукахъ: мечомъ пріобрѣтается, если не болѣе богатствъ, то болѣе чести, чѣмъ перомъ, какъ я говорилъ уже много и много разъ. И если правда, что перо доставило людямъ болѣе денегъ, чѣмъ мечъ, то, въ замѣнъ того, оружіе имѣетъ въ себѣ что-то болѣе величественное, болѣе возвышающее нашу душу; какое-то благородство и блескъ, возносящіе воиновъ превыше всѣхъ другихъ дѣятелей. Другъ мой! выслушай со вниманіемъ нѣсколько словъ, которыя я сейчасъ скажу тебѣ; впослѣдствіи они пригодятся тебѣ и станутъ подпорою и утѣшеніемъ въ тяжелыя минуты, неразлучныя съ твоимъ новымъ званіемъ. Старайся, мой другъ, никогда не думать объ угрожающихъ тебѣ опасностяхъ; худшее, что ожидаетъ насъ здѣсь, это смерть; но пасть со славой — это лучшее, что можемъ мы сдѣлать. Однажды спросили у великаго владыки Рима Юлія Цезаря, какая смерть лучше всѣхъ? «Быстрая и неожиданная», отвѣчалъ онъ. Хотя слова эти сказаны мудрецомъ, не просвѣтленнымъ познаніемъ истиннаго Бога, тѣмъ не менѣе въ нихъ высказана истина, вылившаяся изъ природнаго инстинкта человѣческаго духа. Пусть тебя убьютъ въ первой свалкѣ, все равно — выстрѣломъ ли изъ орудія или взрывомъ мины; ты умрешь одинаково и дѣло твое сдѣлано. Теренцій говоритъ, что воину лучше умереть сражаясь, чѣмъ жить убѣгая; и солдату лучше слышать запахъ пороха, чѣмъ амбры. Другъ мой! если старость застанетъ тебя подъ оружіемъ, то хотя бы ты былъ изувѣченъ, хромъ, покрытъ ранами, ты будешь вмѣстѣ съ тѣмъ покрытъ славою, и никакая бѣдность не омрачитъ того блеска, которымъ озаритъ тебя слава. Къ тому же, въ наше время заботятся о престарѣлыхъ и увѣчныхъ воинахъ, находя, что не слѣдуетъ поступать съ ними подобно тому, какъ поступаютъ рабовладѣльцы съ неграми, которыхъ они отпускаютъ безъ куска хлѣба на волю, когда старость лишаетъ этихъ несчастныхъ возможности работать для своихъ господъ. Выгоняя рабовъ своихъ изъ ихъ послѣдняго пріюта, или, какъ говорятъ, отпуская на волю, этихъ несчастныхъ дѣлаютъ рабами голода, отъ котораго освободить ихъ можетъ только смерть. Больше я не скажу ничего, а предложу тебѣ сѣсть сзади на моего коня и доѣхать со мною до корчмы; тамъ мы съ тобой поужинаемъ, я завтра утромъ ты отправишься себѣ въ путь: и да поможетъ тебѣ Господь пройти его такъ счастливо, какъ того заслуживаетъ твое намѣреніе. — Мальчикъ отклонилъ отъ себя честь ѣхать сзади рыцаря на его конѣ, но согласился поужинать съ нимъ. Санчо же, говорятъ, подумалъ въ эту минуту: «чортъ его, право, разберетъ моего господина. Ну, кто-бы повѣрилъ, чтобы этотъ самый человѣкъ, который говорилъ теперь такъ, что любо слушать, увѣрялъ недавно? будто видѣлъ такія неподобія въ Монтезиносской пещерѣ; дѣлать, однако, нечего, нужно тянуть на его сторону.

Подъ вечеръ путешественники наши пріѣхали въ корчму, и Санчо чрезвычайно обрадовался, видя, что господинъ его принялъ, на этотъ разъ корчму за корчму, а не за замокъ, какъ это онъ дѣлалъ обыкновенно. Не успѣлъ Донъ-Кихотъ войти въ нее, какъ тотчасъ же освѣдомился о крестьянинѣ съ копьями и алебардами, и узналъ, что онъ теперь въ конюшнѣ занятъ своимъ муломъ. Ни минуты не медля рыцарь отправился туда же; Санчо и двоюродный братъ послѣдовали за нимъ и предоставили Россинанту занять тамъ лучшее и такъ сказать почетное стойло.

Глава XXV

Донъ-Кихотъ сгоралъ нетерпѣніемъ узнать, что за чудеса такія собирался разсказать ему встрѣченный имъ на дорогѣ крестьянинъ, и, отыскавъ его, просилъ тотчасъ же разсказать ему то, что онъ недавно обѣщалъ.

— Погодите, отвѣчалъ крестьянинъ, дайте мнѣ управиться съ моимъ муломъ, а ужо я вамъ поразскажу просто уму невѣроятныя вещи.

— Если только дѣло стало за муломъ, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, то я помогу тебѣ управится съ нимъ. И ни минуты не медля принялся онъ очищать стойло и просѣевать ячмень, — въ благодарность за эту помощь, крестьянинъ готовъ былъ съ большой охотой разсказать свои чудеса и немного спустя усѣвшись рядомъ съ рыцаремъ, окруженный хозяиномъ, Санчо и двоюроднымъ братомъ, онъ разсказалъ имъ слѣдующее: «нужно вамъ сказать, господа», такъ началъ онъ, «что въ одной деревушкѣ, миляхъ въ четырехъ отсюда, у регидора, по недосмотру или вслѣдствіе плутней его служанки, пропалъ оселъ. И что ни дѣлалъ онъ, чтобы отыскать этого осла, ничто не помогло. Какъ вдругъ, недѣли этакъ черезъ двѣ, къ этому регидору, у котораго пропалъ оселъ, подходитъ другой регидоръ того же самаго села и говоритъ ему: «заплатите мнѣ за добрую вѣсть, оселъ вашъ нашелся».

— Отчего не заплатить, но только желательно мнѣ знать, гдѣ онъ нашелся? сказалъ ему первый регидоръ.