Донос без срока давности

– Да куда ж я поеду… – растерянно проговорил Григорий. В услышанное не верилось. – При моей-то пенсии… Да и приболел малость… А нельзя мне походатайствовать, чтобы здесь, в Саратовском обкоме, переоформить?

– Ну, это дело ваше, не в нашей компетенции.

Что же касается дальнейшей службы, – безэмоционально продолжил Ивкин, – здесь от вас зависит и, понятно, от результатов медицинской комиссии. А со здоровьем, так понимаю, неважнецки?

– Нормально со здоровьем. Приболел временно… Старая контузия сказалась… после всего…

– Ну-ну, посмотрим… Не забывайте, что судимость с вас пока не снята, а это препятствие, сами понимаете, серьёзное. Что же касается медицинской стороны… Что ж, в госпитале вас обследуют, я распоряжусь.

Замначальника управления поднялся из-за стола, давая понять, что разговор окончен. Вскочил и Григорий.

– До свидания, товарищ Кусмарцев.

«Товарищ!» – окатило Григория горячей волной. – «Товарищ!»…

– Вас отвезут домой.

– Да я и сам…

– Отвезут, – повторил замначальника и, усевшись обратно, поднял телефонную трубку.

В приёмной Кусмарцева ожидал один из недавних сопровождавших. Молча провёл в кабинет на втором этаже за одеждой, молча вывел на улицу к машине.

– Обратно, – бросил водителю, усаживаясь на переднее сиденье. Григорий скользнул на заднее. Так же, в молчанке, прикатили к трёхэтажке. Машина скрипнула тормозами, сопровождающий и головы не повернул. «Да и пошёл ты!..» – зло подумалось. Выбрался наружу, хотел хлопнуть дверцей, но, скривившись, прикрыл аккуратно. Эмка тут же укатила.

Григорий миновал подворотню, поднял глаза на свои окна. Одно тускло светилось. Вот только сейчас и представил, что за эти часы передумала супруга. И перепуганная соседка на лестнице вспомнилась. Небось уже язык вывернула, разнося по коммуналке страхи про чекистский визит… А вот хрен вам всем в дышло! Ещё повоюем!.. Тут же предательски подумалось: а как снова через жернова?..

Через пару недель вызвали в госпиталь НКВД, где полдня прослушивали, обстукивали и мяли холодными пальцами, просветили рентгеном, заставили дуть в шланг, прикреплённый к оцинкованному цилиндру, сжимать силомер и глотать, через рвотные спазмы, противную резиновую трубку. Тащили шприцем кровь из вены, заставили сдать мочу и кал. А напоследок улыбчивый старичок в белом халате долго и нудно задавал дурацкие вопросы и подсовывал такие же дурацкие картинки, предлагая оценить увиденное.

– Увы, – развёл руками плотный пожилой военврач в накрахмаленном до хруста белом халате, равнодушно поглядывая на Григория. – Пока порадовать вас нечем. Чрезвычайно запущенное состояние организма, заметное нервное и психическое истощение. Требуется длительный восстановительный период…

– Это сколько? – набычился Григорий.

– Минимум годик, любезнейший. На фрукты-овощи, на витаминчики налегайте, общеукрепляющие процедуры, особенно прогулки на свежем воздухе, купание, хорошо бы и санаторно-курортно оздоровиться…

«Красиво обставили! – подумалось. – Или ишак сдохнет, или эмир»…

– Куда следуем, сестричка? – разлепил пересохшие губы Григорий.

– В Саратов.

«Ну надо же! Домой! – обрадовался Григорий. – Значит, быстро оклемаюсь…»

Не сбылось. Не оказалось майора Кусмарцева в числе тех 37,6 % раненых и контуженных, возвращенных снова в строй медиками саратовских эвакогоспиталей в первой половине сорок четвёртого. С сентября 1941 года Григорию относительно везло – попадал пару раз с лёгкими ранениями в полевой госпиталь. На Карельском фронте вообще без единой царапины, в Сталинграде контузию на ногах перенёс, это потом осколками мины цепляло. А вот на Днепре, поди ж ты… Так удачно тогда завершилась глубинная разведка, ценных языков ребята приволокли. И ему, Кусмарцеву, за организацию разведрейдов прикрутили на гимнастёрку рубиновую звёздочку. А потом вот этот налёт «юнкерсов»…[34]

Глава десятая. Пластовы, ноябрь 1947 года