Донская армия в борьбе с большевиками

Существует мнение, что известное стихотворение в прозе Федора Дмитриевича Крюкова «Родимый Край» случайно найдено в его бумагах без даты и, следовательно, можно думать, что оно написано им в неопределенное время и вне зависимости от обстановки, имея в виду историческое прошлое Дона. На самом деле это не так.

Происхождение его тесно связано с переживаемыми Россией и Доном днями, и поэтому фактическая сторона его появления имеет значение, а она такова: после захвата власти большевиками в Усть-Медведицком округе во главе с войсковым старшиной Ф.К. Мироновым 21 января 1918 года Ф.Д. Крюков жил в своей Глазуновской станице, в 39 верстах от Усть-Медведицкой, изредка наезжая в нее повидаться со своими друзьями и навестить сына, учившегося в реальном училище.

Когда в конце апреля в округе началась вооруженная борьба казаков-«кадет» с их противниками казаками-«мироновцами», изгнанный из станицы Усть-Медведицкой «Революционный Совет» Миронова перенес свою резиденцию к железной дороге в слободу Михайловку, откуда и руководил всеми операциями.

Вооруженная борьба разгоралась, переговоры, ведшиеся на происходившем в мае в Михайловке съезде делегатов обеих сторон, не приводили ни к чему и явно затягивались Мироновым, ожидавшим отряды красных матросов из Царицына и Борисоглебска, для наступления на Усть-Медведицкую, объявленную контрреволюционным гнездом, подлежащим уничтожению.

Шла подготовка и в Усть-Медведицкой, но у казаков-кадет не было оружия, кроме шашек, не было патронов, даже на имевшееся ничтожное число винтовок. Приходившие отряды отдельных станиц, в три-четыре сотни конных и пеших казаков, имели на весь отряд всего каких-нибудь 15–20 винтовок с 5–8 патронами на винтовку, что, понятно, не могло не отражаться на настроении казаков.

Воодушевленная учащаяся молодежь шла в бой, вооруженная одними палками, и доставала себе оружие у красных. Были уже десятки убитых и раненых; в станице не было ни медикаментов, ни перевязочных средств, не было ни копейки денег на самые необходимые расходы по уходу за ранеными, и неоткуда было достать их.

Тот патриотический подъем, какой царил среди восставших казаков 14 хуторов ст. Усть-Хоперской – родины атамана А.М. Каледина, – далеко не захватывал станицы и хутора округа. И в то время, когда за Доном уже горели хутора и шайки матросов с орудиями и пулеметами двигались от линии железной дороги на Усть-Медведицкую, расстреливая десятками ни в чем не повинных стариков, и когда безоружная молодежь и казаки восставших отрядов гибли в неравных боях, в это время в станицах и хуторах левого берега Дона шли бесконечные споры на хуторских сборах о том, нужно ли участвовать в борьбе и чью принять сторону.

Некоторые хутора выбрасывали белые флаги, заявляя этим свою «нейтральность», другие делились на две группы: «нейтральных» и «восставших», и, наконец, были хутора, делившиеся на резко обособленные три группы: «мироновцев», «кадет» и «нейтральных». К этой последней группе, скрывавшей в себе и самый «шкурнический» элемент станиц и хуторов, в первые дни принадлежала и родная станица Ф.Д. Крюкова – Глазуновская.

Все эти колебания казаков, бесконечные споры их на собраниях, начинавшиеся с раннего утра и кончавшиеся поздним вечером, угнетающе действовали на Федора Дмитриевича, жившего в своей станице и часто вызывавшегося казаками на сбор для разъяснения тех или иных вопросов. Для него, приговоренного уже к смерти и чудом спасенного от расстрела, все вопросы были ясны; он сам ни на минуту не расставался со своим германским карабином, и вопрос «что делать?» для него разрешался просто: нужно браться без колебаний за топоры и вилы и очищать родную землю от разбойничьих банд, именовавшихся революционным народом.

Но это мнение не было по душе большинству казаков его станицы, для них более были приемлемы призывы обыкновенных шкурников, скрывавшихся под видом нейтральных, и в то время, как большая часть боевых казаков ушла к Миронову, а меньшая сражалась в рядах кадет, шкурники философствовали в станице на тему: «Моя хата с краю».

Все убеждения Федора Дмитриевича на сборах, что эта шкурническая позиция не спасет их от расстрелов и грабежей красы и гордости революции – матросов, уж по одному тому, что они казаки, на его станичников не действовали, и только позже они убедились в этом горьким опытом, и Глазуновская станица была впоследствии одной из непоколебимых в своей стойкости в борьбе с красными.

В эти тяжелые первые дни начала борьбы с красными в Усть-Медведицком округе, в дни полной неопределенности, душевного шатания и неуверенности не только в далеком будущем, но и в завтрашнем дне, тяжелой общей душевной угнетенности, только учащаяся молодежь местных учебных заведений, с примкнувшими к ней студентами, была бодра и весела. Образованный из нее подъесаулом Алексеевым партизанский отряд с пением своего бодрого марша ходил за станицу на обучение, резко выделяясь среди общего угнетенного состояния.