Допетровская Русь

Гордый Андрей призвал своего мечника Михну и сказал: «Поезжай к Ростиславичам, скажи им вот что: вы не поступаете по моей воле; за это ты, Рюрик, ступай в Смоленск к брату, в свою отчину, а ты, Давид, ступай в Берлад, не велю тебе быть в Русской земле; а Мстиславу скажи так: ты всему зачинщик, я не велю тебе быть в Русской земле».

Михна передал Ростиславичам поручение своего князя. Не стерпел этой речи князь Мстислав. «Он, – говорит современник, – от юности своей не привык бояться никого, кроме единого Бога!» Он приказал остричь Михне волосы на голове и бороде и сказал: «Ступай к своему князю и передай ему от нас вот что: мы тебя до сих пор считали отцом своим и любили, ты же прислал к нам такие речи, как будто считаешь меня не князем, а подручником и простым человеком. Делай, что замыслил! Бог нас рассудит!»

В этом своем ответе князь Мстислав ярко отметил характер тех новых отношений между князьями, какие должны были возникнуть, как следствие поступков Андрея. Он хотел, по выражению Мстислава, обращаться с братией, как со своими подчиненными, подручниками, не как отец с детьми и не как старший князь с младшими, а требовал зависимости младших от великого князя, такой же зависимости, в какой были от него простые люди.

Этот ответ Мстислава и оскорбление, нанесенное им Михне, привели в ярость Андрея. Он отправил сильное войско против Мстислава и приказал своим воеводам захватить Мстислава непременно живым и доставить его во Владимир. Девять месяцев войска Андрея осаждали Мстислава, но он храбро отбивался и восторжествовал. Когда войска Андрея, утомленные долгой осадой, услыхали, что к Мстиславу идет помощь, то поспешно отступили. Мстислав сделал вылазку и стремительным нападением разбил отступавших.

Киев остался за Ростиславичами. Но скоро там опять начались усобицы, опять вмешался в них Андрей. Явно становилось, что судьба древнего столичного города во многом зависит от того, что скажут во Владимире.

Таким самовластным обращением с князьями Андрей возбудил к себе большую ненависть. Младших братьев он прогнал от себя, с дружиной тоже обращался не по-старинному; он держал себя с дружиной необычайно гордо, не спрашивал советов, не терпел противоречий. Некоторые бояре были казнены Андреем, другие лишены имущества. Даже на охоту он не приглашал своих старших дружинников и охотился только с младшими. Большим доверием, да и то преимущественно по хозяйственным делам, пользовались у него чужеземные выходцы – ключник Амбал, кабардинец родом, еврей Ефрем Манзик и др. Андрей полагал, что, приближая к себе таких людей, он может вполне рассчитывать на их зависимую преданность. Но и с ними он обращался очень гордо и сурово. За это пренебрежение к старым обычаям и за свое стремление к самовластию Андрей поплатился жизнью.

Был у Андрея любимый слуга Яким Кучкович. Князь приказал казнить его брата. Яким стал говорить своим приятелям: «Сегодня того, другого казнил, а завтра казнят и нас: разделаемся-ка с этим князем!» В пятницу, 28 июня 1175 года, собрался совет в доме Кучкова зятя, Петра. Было там человек 20 и в числе их ключник Андрея, Амбал, и Ефрем Манзик. На совете решили убить князя в эту же ночь. Дело происходило в Боголюбове.

Андрей, по известию одной летописи, спал один, заперши дверь, а по другим – близ него находился кощей (мальчик). Заговорщики, отправляясь на свое дело, зашли прежде в медушу (погреб), напились для смелости вина и потом направились к ложнице (спальне) Андрея. Они выломали дверь и бросились на князя. Андрей хватился своего меча. Меч этот принадлежал некогда св. Борису и всегда стоял у постели князя. Но Амбал накануне похитил этот меч. Андрей защищался, как мог. Впотьмах убийцы ранили одного из своих, но потом, различив князя, поражали его мечами, саблями и копьями. Думая, что уже покончили с ним, они ушли, но князь, собрав последние силы, вышел за ними, спустился с лестницы и спрятался под сени. Убийцы услышали его стоны. Они бросились назад к ложнице, но князя там не было. «Мы погибли, – закричали они, – ищите, скорее ищите его!» Зажгли поспешно свечи и по следам крови на лестнице нашли князя; он сидел, прижавшись за лестничным столбом, и молился. Петр Кучкович отсек ему правую руку. Князь успел проговорить: «Господи, в руки Твои предаю дух мой!» – и окончил жизнь.