Дорога чародейки

Ворвавшись в помещение, в котором глаза слезились от жара, Рудий ухватил своего старшего отпрыска за ухо, и, не сбавляя скорости, поволок домой. Шарний шел покорно, как бычок, ухваченный за кольцо в носу, а в руке он нес здоровенный кузнечный молот. Что бы он там ни ковал, ему наверняка предстоит начинать работу заново.

Кумушки, все еще стоящие у колодца, были в экстазе от зрелища.

Только перешагнув порог дома, Рудий отпустил ухо сына, напоминавшее теперь спелый помидор и цветом, и формой, и, не сдерживаясь, заорал:

– Какого ляда ты творил с Белкой?!

Сплетницы, наверняка, были в эйфории. Этот рев было слышно не только у колодца, а даже в герцогском замке должны были дрогнуть стекла.

– Отец, мы…

– Ты совсем с ума поехал?! Или в кузне засадил себе по кумполу болванкой?!

– Я не…

– С человеком?! Без испытаний?! – на мгновение Рудий умолк не в силах решить, что из этого его возмущает сильнее.

– Да какой она человек! – наконец вклинился Шарний. Это было свежей новостью, поскольку при осмотре пациентки мы с Севилой довольно точно определили ее принадлежность к человеческой расе. – И испытание было, только мы о нем никому не рассказывали, хотели как-то постепенно, чтоб не сразу, как обухом по голове.

– Как это – не человек? – подала голос заинтригованная целительница. Я тихонько застонала. Правило выживания номер один: никогда не встревай в семейные скандалы. Родственники, которые минуту назад грызлись насмерть, мгновенно могут обернуться против любого чужака, чтобы растереть его в порошок совместными усилиями, после чего продолжат свою междоусобицу.

– Родилась, может, и человеком, – хмуро пояснил молодой гном. – Да только душа у нее из железа, как у любой гномихи. Разве человек такое может сделать?

Гном закатал рукав рубахи и стащил с запястья браслет. Рудий принялся вертеть его в руках, одобрительно разглядывая хитрое плетение двойных звеньев, инкрустацию мелкими аметистами и тончайший узор гравировки. На мой неискушенный взгляд, это была самая, что ни на есть, гномья работа по металлу. Я протянула руку, вопросительно глядя на старшего гнома, и тот подал мне украшение.

– В нем магия, – поразилась я. – Вплетена прямо в металл, люди так не умеют.

Севила тут же отобрала у меня браслет и чуть не уронила его от удивления.

– Действительно, гномья магия, – подтвердила она. – Он от чего-то защищает, но не могу понять, от чего.

– От ожогов, – пояснил Шарний. – Это свадебный браслет, значит, я принял ее дар, а она – мой, мы теперь по закону помолвлены.

Молодой гном выпрямился и уставился с вызовом на отца. Тот задумчиво потеребил бороду, снова осмотрел выкованный человеческой девушкой настоящий гномий браслет. А что, подумала я, Шарний – парень статный. Он был высоким для своего вида, немногим ниже меня, с буйно вьющейся шапкой черных кудрей и короткой, аккуратно подстриженной бородой гном производил приятное впечатление. Я разглядела, что у него, в отличие от большинства гномов, глаза не карие и не черные, а темно-серые, взгляд внимательный, потеплевший, когда он посмотрел на Белу. Юная девица вполне могла впечатлиться.

Рудий что-то пробормотал себе под нос, а затем махнул рукой.

– Раз уж невеста она тебе, то ты и буди ее, – заявил он. Под нашими внимательными взглядами Шарний встал на колени рядом с неподвижным телом Белоснежки и запечатлел на ее губах самый целомудренный поцелуй, который я видела.

Прошла минута томительного ожидания.

Девушка потянулась, села и огляделась вокруг.

– О, боги, – сказала она. – Этот мел мне в жизни не отмыть!

После успешного исцеления нас стали мягко, настойчиво выпроваживать. Я заартачилась:

– Господин Рудий, кто-то наложил такое могущественное заклятие, и мы должны разыскать преступника, иначе нападение на Белу может повториться.

Гном серьезно посмотрел на меня и расправил плечи. Он был безоружен и одет в простую рубаху и кожаную безрукавку, но на мгновение мне почудился блеск заточенной гномьей стали и звон кольчужных колец.

Севила потянула меня за рукав.

– Они сами разберутся, – зашипела она. – Раз девушка теперь считается официальной невестой гнома, то она – часть гномьей общины, а нападение на одного из своих – это нападение на всю деревню. Кто бы там ни приколдовывал, они его найдут и без нас. И страшно подумать, что с ним сделают.

Я поежилась, представив, как орава гномов превращает в фарш некую таинственную фигуру в черном плаще. Именно так мне виделся злоумышленник.

– Вот-вот, – кивнула целительница. – Если у него еще остались отравленные яблоки, гномы ими его нафаршируют. Это теперь семейное дело.

А в семейные дела лучше не встревать.

– Как думаешь, у них все сладится? – задумчиво спросила я. Севила поразмыслила и кивнула.

– Гномы славятся своим постоянством, если этот кузнец решил жениться на человеческой девушке, то уже не передумает. И не позволит кому-либо обижать свою суженую. Гномы не суют нос в чужие дела.

Как же не суют, подумала я. Ты это тем сплетницам расскажи, которые перемывали чужие косточки у колодца.