Дорога через прошлое

Судя по тому, что рассказывали вновь поступившие раненые, немцы быстро дошли до города и заняли его западную часть, что лежит на правом берегу тамошней реки. Левобережная часть осталась пока за нами, правда, заречная эта часть была куда скромнее размерами. Правый берег реки здесь выше, поэтому с него немцы видели противоположный и артиллерией громили незанятую ими часть города.

Про состояние отступивших частей народ говорил, что десяток дней отступления обошлись дорого, и без окружения не обошлось. Так что по левому берегу опять шла «тонкая красная линия». Как-то все знакомо получается, не ждет ли меня плавание через реку и что-то из уже пережитого в прошлом году?

Поскольку в защите города я не отметился, то может случиться его взятие. Я пытался спрашивать насчет речки, но народ при госпитале много не рассказал. Они даже название ее точно не знали. Как оказалось, это не Дон, как думали некоторые, а река Воронеж. Про нее сказали, что она неширокая, сильно петляет, ширина невелика, да и вброд кое-где перейти можно (был такой перешедший с ростом в полтора метра). Вот и все, что мне удалось узнать. Но больших болот вроде как вдоль речки нет, так, обычные топкие места, как во многих поймах. Ладно, надеюсь, ребята ничего не напутали, потому как я уже курс лечения заканчивал, так что могу достаточно быстро оказаться на берегу этой речки. Хорошо, если плавать через нее не придется.

Анализы показали, что паразиты из меня изгнаны, явно близится выписка. Правда, военврач Илья Федосеевич задумчиво сказал, что часть инфекции может сохраниться в печени, поэтому она при благоприятных условиях может поднять голову. Скажем, я переутомлюсь, промерзну – и лихорадка опять трепать будет. Да, как оказалось, иммунитета от малярии практически нет, поэтому, если я буду шастать по болотам с комарами, могу еще раз заболеть. Уже не из-за того, что в печени осталась зараза, а за счет новой ее порции. Пока война, куда денешься, будешь там, где понадобишься, но вот после войны Илья Федосеевич мне бы не рекомендовал жить в болотистых районах. И на Кавказе тоже. Я поблагодарил за рекомендации, но не все из них воспринял близко к сердцу. Разве что про рецидивы. Я надеялся вернуться обратно в свое время, и тогда все это решится получше.

Судя по рассказам, в мое время люди малярией не болели, разве что заражались, попадая куда-то в Африку или места наподобие. Комаров-то хватало, но от них было только эстетическое неудовольствие. Меня обычно они ели мало, да и не расчесывал я их укусы. Вот Наташа от насекомых сильно страдала, но она поясняла это тем, что кровь у нее первой группы, оттого ее едят поедом, ибо она для летающих вампиров вкусна. Да и удержаться и не почесаться – выше сил.

А вот тут раз – и укусили, да еще и как надежно! Наверное, такие гнусные комары до моего времени не дожили, все были убиты дустом. А дожившие и расплодившиеся – это бывшие лузеры, которым раньше ходу не было.

Я вспомнил одного парня с предыдущей работы, который что-то не очень законное делал в Африке и заболел малярией. Он утверждал, что его вылечили тремя или четырьмя таблетками. Сожрал их сразу и задавил малярию. Вот название он четко не помнил. Сначала он сказал, что трихопол, но потом добавил, что нет, это не то. Трихополом другую болячку давил, неинфекционную. Как потом выяснилось, это его от пьянства трихополом лечили, а таблетка, видно, на вкус похожая была, вот он и попутал. Но ладно, пусть даже не трихопол, а другое. Врачи же должны знать, что именно! Так что надо будет анализ сдать и при нужде пройти курс лечения.

Глава пятая

Дня через три меня с командой таких же бывших ранбольных отправили на фронт. Увы, мои вещички в сидоре частью стали жертвой кого-то ушлого, кто туда разок залез и некоторые полезные приобретения вынул. Но, правда, не все, видимо, у этой крысы в человеческом образе времени мало было. Шинель моя осталась в блиндаже, а в ее специально пришитом внутреннем кармане – ТТ. Я пистолет в нем обычно таскал, лишь на посту и в атаках перекладывал его поближе к руке. Жалко. Больше чем полгода он у меня был, правда, стрелял из него всего раза три, и то дважды для обретения навыков. А по живой цели – в том самом Черникове, будь он неладен. Не стал прозревать шестым чувством, в каком закутке немец в дыму прячется, а обстрелял все возможные углы. На шестом выстреле угадал и угодил. Да, не грех бы снова таким разжиться.

Старший команды пошел к коменданту станции, и спустя часа четыре ожидания посадили нас на поезд, разместив на платформах с полевыми кухнями и грудами ящиков. Наше присутствие часовых смущало: а вдруг кухню в карман засунем и с собой утащим? Потому они грозно бдили и порыкивали, если опасно близко очутишься возле штабеля.