Дорога горы

– Наша задача – дойти до Дамесека. Потом мы будем под надежной защитой. Шедим еще пожалеют, что связались с нами. А пока план такой: ежедневно читаем охранную молитву, вечером чертим вокруг лагеря священный круг. У кого есть амулеты?

Эзра отрицательно покачал головой, а Иешуа достал из-за ворота куттонета тонкий кожаный шнурок с серебряной пластинкой. Он решительно снял амулет и протянул его другу.

– Мне мама надела, когда я родился, я его никогда не снимаю. Но тебе он сейчас нужнее.

Эзра с интересом разглядывал пластинку, с обеих сторон которой были выгравированы надписи. Заметив на лице друга смущение, Иешуа понял, что тот не умеет читать, и забрал амулет.

– Это на кетаб ибрит, древнееврейском, его после плена в стране Бавел уже мало кто помнит. Вот здесь перечислены имена душительницы детей: Лилит, Гилу, Аилу, Мазах, Обизу, Моррха, Стрига, Бузнаи, Авитар, Хакаш, Кефидо, Матрота. А на другой стороне написано заклинание.

Иешуа начал вслух читать молитву. Зазвучали древние, как окружающие путников горы, слова: «Шипту – мазах – эфата – ханикута – эмор – лайла – поэммабазат – пахазат – шеланита – хатифата – михаэль…»

2

Орха шла вдоль рассеченного балками кряжа. У подножия одного из дальних холмов на другом конце долины белели дома. На этот раз Бен-Цион сам повернулся к Иешуа, улыбнулся и сказал, указывая рукой в сторону города: «Дофаим». Ему хотелось хоть как-то подбодрить юношу.

Иешуа кивнул головой. Он прислушался к голосам – те начали рассказ про Иосифа, которого братья из зависти решили убить, бросили в яму, а потом продали мадиамским купцам, направлявшимся в Египет. Еще они говорили об Иегу, сыне Иегошафата, преследовавшем иудейского царя Ахазияху на возвышенности Гур, что при Ивлеаме. О том, как Ахазияху бежал в Мегиддон и умер, проклятый пророком Элияху за поклонение Аккаронскому божеству. О посрамлении Элияху жрецов Ваала с помощью огня, который Всевышний послал на воздвигнутый пророком алтарь. И об Ахаве, царе Исраэля, прежде поклонявшемся богомерзким идолам, но прозревшем благодаря увиденному чуду.

Скаты сопок скрывались под пологом густого леса. Рощи дикорастущего вечнозеленого олеастра сменялись тронутыми осенью дубравами, а те – зарослями желтеющего миндаля и тамариска. Покрытые высокой травой луга чередовались с фруктовыми садами – яблоневыми, сливовыми, персиковыми – среди которых тут и там возвышались сикоморы и теревинфы.

Вскоре с правой стороны показалась древняя Бетулия. Голоса снова заговорили: «И приказал Олоферн рабам своим, предстоявшим в шатре его, взять Ахиора, отвести его в Ветилую и предать в руки сынов Израиля. Рабы его схватили и вывели его за стан на поле, а со среды равнины поднялись в нагорную страну и пришли к источникам, бывшим под Ветилуею»107.

Наконец, орха дошла до края долины. Узкое ущелье соединяло ее с равниной Эмек Изреель, простиравшейся от хребта Гилбоа до берегов моря Ям-Ахарон. У выхода на равнину лежал окруженный песчаными дюнами и рощами финиковых пальм город Енганним.

Бен-Цион сказал, что в центре города бьет ключ, но они туда не пойдут, потому что за воду придется дорого заплатить. Остановиться на длительный привал и напоить мулов решили у ручья Эйн-Харод за городом Изреелем. Палестинцам предстояло пройти почти два парасанга по прекрасной ровной местности.

И вот караван вышел из теснины. У Иешуа захватило дух от открывшегося перед ним простора. Впереди возвышается каменистый кряж Гилбоа, над которым повисла всклокоченная шапка облаков. Справа, насколько хватает взгляда, тянутся величественные цепи Шомрона, а слева простирается плато, в синих далях которого едва угадываются очертания горы Хар-ха-Кармел.

За Енганнимом дорога разветвлялась. Один путь шел в сторону приморской долины Эмек Кишон, где у города Мегиддо соединялся с древним караванным трактом из Финикии в Мицраим. А другой вел к Изреелю и далее через Шунем и Нацрат к нагорью Ха-Галил-ха-Эльон.

Пески Енганнима скоро сменились плодородной землей. По безлесной равнине тут и там виднелись деревушки, окруженные полями. Везде кипела работа. Вот осел тянет повозку, груженную корзинами с речным илом. Два вола на гумне возят взад-вперед молотильную машину. Парень в намокшем от пота куттонете направляет волов, ухватившись обеими руками за ярмо. А вокруг желтой кучи жита сгрудились работники и машут деревянными лопатами, очищая зерно от сора.

Дорога тоже не пустует. Одни крестьяне везут с гумна полные телеги провеянного зерна – пшеницы, полбы и чечевицы. У других повозки набиты соломой, предназначенной на корм скоту.

На жнивьё с неба падают стайки воробьев и голубей. Торопливо, азартно кормятся, пока с криком не прибежит мальчишка, размахивая палкой. Отлетев на безопасное расстояние и подождав немного, птицы снова возвращаются. Дети как сумасшедшие носятся по полям, наполняя окрестности звонкими голосами и смехом.