Дорога ярости. Как Джордж Миллер создавал культовую постапокалиптическую франшизу

«Первое правительство Радда было настолько нерешительным, – сказал он. – Их консультативный совет был исключительно наивен в отношении киноиндустрии и ни в чем не уверен. Они проголосовали с незначительным перевесом за то, чтобы оставить все как есть, а мы не могли больше ждать».

Право на получение льготы оценивается в каждом конкретном случае, и одним из ключевых критериев является «важное для Австралии содержание» (например, тема фильма, национальность актеров и съемочной группы). Вполне возможно, что консультативный совет не был уверен, что фильм голливудского производства с участием американских супергероев соответствует этому условию.

В случае с «Безумным Максом» подобный аргумент не работал. Воин Дороги нашел отклик во многих культурах, но он был австралийцем до мозга костей. Шли годы, в карьере Джорджа Миллера появлялись фильмы про дьяволов в женском обличье, медицинские драмы и истории о говорящих животных, но лишь один персонаж никогда не выходил у него из головы. К какой бы теме ни обращался режиссер, Воин Дороги всегда был рядом, мчась по усеянным кровавыми ошметками автострадам его воображения.

Получить разрешение на съемки захватывающего четвертого приключения Рокатански было непростым делом. Но прежде Джорджу Миллеру нужен был сюжет; веская причина, по которой стареющий бывший дорожный патрульный смахнет пыль со своего «Перехватчика» и снова сядет за руль.

Глава 20. Реинкарнация Воина Дороги

«Джордж, звучит здорово, и я бы с удовольствием этим занялся. Но мы должны снять фильм прямо сейчас. Я не знаю, смогу ли физически заниматься подобным дерьмом в данный момент, не говоря уже о том, чтобы ждать еще пять лет».

Начало четвертому «Безумному Максу» положил не автомобиль, несущийся по дороге, а Джордж Миллер, переходящий ее. В 1997 году режиссер был в Лос-Анджелесе и шел по переходу, когда в его голове промелькнула идея нового приключения Макса Рокатански. Спустя некоторое время, снова в пути – на этот раз во время перелета из Лос-Анджелеса в Сидней, высоко над Тихим океаном, – идея вернулась и приобрела очертания сюжета.

Туманные видения того, что в итоге станет фильмом, возникли во время одного из тех снов, которые Миллер называет «гипнагогическими». Миллер вышел из самолета, решив, что макгаффином (объектом или человеком, вокруг которого движется сюжет) в этой истории будут взаимоотношения людей. На сей раз ставка будет сделана на них, а не на нефть. Он также придумал еще кое-что: сюжет полностью сосредоточится на погоне.

Написать сценарий фильма о Безумном Максе в одиночку было немыслимо; Миллер всегда работал в команде. Режиссер сотрудничал с британским художником и сценаристом Бренданом МакКарти, чья биография связана с комиксами. Как и Джеймс Маккосленд в первом фильме и Терри Хейз в «Воине Дороги», МакКарти, приступая к работе, не имел опыта написания киносценариев. Двое принялись за работу; и на этот раз любовь Миллера к иллюстрациям достигла новых стратосферных высот. Стены авторской комнаты «Дороги ярости» в штаб-квартире Kennedy Miller Mitchell (так она теперь называлась: в 2009 году давний коллега-продюсер Даг Митчелл стал деловым партнером) покрывали более чем 3 500 раскадровок, подробно описывавших практически каждую часть действия.

Для их реализации авторам нужна была рабочая сила. К процессу привлекли иллюстратора Питера Паунда, чьей специализацией был дизайн транспортных средств. Также пригласили Марка Секстона, еще одного художника-раскадровщика и давнего соратника Kennedy Miller Mitchell. Миллер и Маккарти обсуждали визуальные решения, а Паунд и Секстон рисовали на больших электронных досках, расположенных друг напротив друга. Режиссер начинал каждый день одинаково: сидя на стуле в углу комнаты с закрытыми глазами.

«Если бы вы знали его недостаточно хорошо, то подумали бы, что Джордж дремлет, – вспоминает Марк Секстон. – Питер, Брендан и я сидели вокруг большого продолговатого стола в центре комнаты и разговаривали, с планшетами наготове. Джордж сидел в углу с закрытыми глазами. Внезапно он поднимал голову и говорил: "Хорошо, думаю, теперь я готов"».

Питер Паунд добавляет: