Дорога к победе

После разговора с лейтенантом самые противоположные чувства охватили Полину. Это был первый человек, пожалуй, кроме матери, которому она могла открыть свои чувства свои помыслы, как настоящие, так и будущие. Ей было радостно, что такой парень, как лейтенант разговаривал с нею так просто, так приветливо, и в то же время страх подкатывал: только теперь она поняла, всем сердцем почувствовала, какой опрометчивый шаг она сделала, ни капельки не сопротивляясь с головой бросилась в омут любви.

- Что ты чувствуешь сейчас? - спросила ее Оля.

- В каком смысле?

- Да как бы тебе объяснить? - замялась Оля. - Ну вот, когда влюбляется человек, ну, девушка, что она чувствует?

- Ты это у меня спрашиваешь?

- Конечно. А то у кого ж?

- Ты что решила, что я влюблена?

- Я не решила, а решил твой вид, твое поведение. И об этом все уже знают, а ты хочешь скрыть чувство от меня и своих подруг. Ты лучше расскажи, что это такое?

- Знаешь, Оленька, - начала задушевным голосом Полина. - Это состояние трудно объяснить словами. Это надо почувствовать самой, своим сердцем.

Она замолчала, думая, как рассказать подруге, чтобы ей было понятно, но нужные слова не находила.

Оля терпеливо ждала, наблюдая за лицом подруги, которое прямо на глазах преображалось: то озарялось, каким-то внутренним сиянием, то блекло. Оля, глядя на подругу, поняла, что сейчас, где-то там, в глубине ее, что-то творилось, создавалось новое, еще в полной мере неизведанное ею.

- Трудно объяснить, - повторила Полина, уставившись немигающим взглядом в потолок.

- А ты своими словами, что чувствуешь, то и говори, - просила Оля.

- Чувствую я себя в приподнятом настроении, - снова начала Полина, - это настроение сопровождает меня всюду, где бы я не была, чтобы не делала. - Оно не проходит даже при смертельной усталости, оно не покидает меня и во сне. Все отрицательные жизненные моменты не интересуют меня, главное у меня то, что есть человек, которого я всем сердцем люблю всей душой, стремлюсь к нему и живу надеждой на хорошее будущее с ним. Я сейчас не думаю ни о доме, ни о родных, ни о трудностях, связанных с войной, а только о нем, о нашей встрече, о своих отношениях к нему сейчас и будущем.

Одним словом, я живу сейчас мечтою и чувствую себя очень счастливой. Он всецело завладел моей душой, не оставив для других там места. У меня к нему пробудилось такое желание, которого я раньше не испытывала: мне хочется что-то ему приятное сделать, чтобы он ни в чем не нуждался, я готова в любую минуту броситься ему на помощь; одним словом, у меня появилось желание заботиться о нем. Такого явления у меня не наблюдалось. Конечно, была потребность заботиться о матери, отце, младших сестрах и брате, близких людях, как, например, о тебе, Дусе, Моте, но не так, не с таким чувством. Какая-то необъяснимая сила постоянно тянет к нему, так бы и сидела все время возле него, делилась с ним всем, что у меня есть, и еще многое другое. Вот, дорогая Оленька, что я чувствую, а что в сердце - словами не расскажешь.

- С одной стороны, я думаю, ты счастлива, что чувствуешь в себе такую жизненную силу, - сказала Оля, выслушав Полину,- а с другой, - все отдать кому-то и ничего не взять для себя по крайней мере нелепо.

- Вот это и есть любовь без взаимности, - пояснила Полина подруге. - Я думаю так, если такие чувства есть и у него, то это и есть взаимная любовь. И эта любовь настоящая и она счастлива для обоих.

- А у него как же, Поль? - тихо спросила Оля, нагибаясь ближе к подруге.

- Откуда ж я знаю, Оль? Да мне и неважно знать, - несколько секунд помолчав, добавила Полина.

Они в темноте долго еще шептались, доверяя свои тайные мысли друг другу.

- Не пора вам, полуночницы, спать, завтра не подниметесь! - вдруг отозвалась Дуся. – Сами не спите и другим не даете.

- Да мы совсем тихонько, - оправдываясь, произнесла шепотом Оля.

- Как ни тихо, а спать не даете.

- Ну хорошо, будем спать, - согласилась Оля и, вздохнув, повернулась на другой бок.

Но взбудораженные такой серьезной темой разговора, как любовь, они долго еще не могли уснуть, ворочаясь с бока на бок и вздыхая.

У каждой мысли бежали быстро, не останавливаясь, не выделяя чего-то главного и в то же время второстепенного, потому что еще не испытали сами и не знали, что их тянула в жизненный водоворот сама природа, которая без всякого сожаления бросает молодежь в жестокую борьбу за жизнь, за сохранение человеческого рода. На их долю выпало тяжелое военное и послевоенное время. И они, втихомолку кляня свою судьбу, старались на людях быть гордыми и несгибающимися и все ждали, ждали лучшего, на что-то надеялись, но одного они не знали, да и другие поколения не узнают, что их ожидает впереди и как себя вести в данную минуту, в данный день. Им было по восемнадцать лет, время настоящей молодости. Кто из нас в такие годы не мечтал держать в объятьях своего любимого или любимую! Разница лишь в том, что у многих из них мечта так и осталась мечтой на всю оставшуюся жизнь.