Дорога к победе

"И когда только наступит конец рабочего дня?" - думал про себя лейтенант, но от этих дум на душе становилось еще муторнее. И он с удовольствием нажимал на лопату, стараясь с ее помощью исправить настроение. Но невеселые мысли не покидали его, путались в голове, убивая желание работать и он стал смотреть, как солдаты переносили шпалы, цепляя их большими щипцами, укладывали на ровную насыпь, сверху клали рельсы, перенося их целым отделением. То и дело слышалась команда: "А - ну, взяли!', "Раз - два, взяли!", "Осторожней, пальцы!"

Рельсы были тяжелыми, тут бы к месту кран, но сейчас его не найти...

В это время он и услышал глухой, отдаленный, еле уловимый гул самолетов. Гул нарастал и усиливался. Лейтенант поднял голову, всматриваясь в ту сторону неба, откуда доносился гул, но солнце слепило глаза, и он ничего не видел.

- Летят сволочи, бомбить, по-видимому, Старый Оскол, - сказал рядом стоящий сержант, также вглядываясь в небо.

- Похоже на то, - подтвердил лейтенант. - Там, видимо скопилось много эшелонов с живой силой и боевой техникой, а мы тут копаемся. На месяц раньше надо было начинать строительство дороги, наполовину бы разгрузили Старый Оскол.

- Не зря сегодня с утра "Рама" кружила, все разнюхивала, - говорил сержант, посматривая на небо.

За ближайшим холмом дружным залпом ударили зенитки, и облачка разрывов раз за разом появлялись в зоне летящих самолетов, но вреда, как видно по их полету, им не причиняли. Только теперь, ориентируясь по разрывам, лейтенант увидел летящие самолеты. Они летели, как казалось, ему спокойно, не нарушая строя и не обращая внимания на огонь зениток.

Он стал считать: "Один, два, три.., шесть". "Юнкерсы" летели двумя звеньями на небольшом расстоянии друг от друга. Лейтенант, задрав голову, наблюдал за самолетами. Смотрел на них и сержант, смотрели на них солдаты и женщины. Смотрели все как завороженные, и никто не испытывал чувство страха: фашистские самолеты часто бомбили железнодорожный вокзал в Старом Осколе и поэтому каждый думал, что они летят туда.

Вдруг первый самолет сделал крен на левое крыло и с воем пошел на снижение. За ним, повторяя его маневр, устремились два задних. Лейтенант застыл на месте, его парализовал ужасный вой снижающихся самолетов. А когда он увидел, как отделились от фюзеляжа бомбы и, кувыркаясь, понеслись к земле, он крикнул: "Воздух!" Падая, он краем глаза взглянул в сторону платформы, где работали женщины, но их там уже не было. Они успели укрыться по другую сторону насыпи. Он успел скатиться под откос дороги и, уткнувшись лицом в куст полыни, вдыхал едкий ее запах вместе с осевшей на нее дорожной пылью.

Среди редких разрывов бомб, от которых судорожно вздрагивала земля, он слышал частые удары зенитной батареи, которые доносились откуда-то из-за холма.

Когда самолеты улетели, над степью повисла непривычная для его ушей тишина.

Он, еще не веря в наступившее затишье, стал медленно подниматься, оглядываясь по сторонам. Дорога, настолько хватал глаз, была целой, повреждений на ней не было заметно. Он посмотрел в ту сторону, где были женщины, но там никого не было видно. Лейтенант не знал, куда они подевались, есть ли среди них раненые или убитые. Он заволновался, как будто нес за их жизнь персональную ответственность.

К нему подошел сержант, стали подниматься из своих укрытий солдаты.

- А где же женщины? - отряхиваясь от пыли, спросил лейтенант.

- Да там за откосом, - показал сержант рукой в сторону, где укрылись женщины. - Они там сбились все в одну кучу, как овцы. Попади одна бомба, и всем бы им каюк.

- Летели они уверенно, а вот бомбы сбросили, на наше счастье, не по целям, - оглядывая поле, произнес лейтенант. - По-видимому, зенитки им здорово помешали. Бомбы упали все на луг.

- Скорее всего, прилетали бомбить молодые, еще не обстрелянные летчики, опытных берегут для более важных заданий, - высказал свое предположение сержант.

На лугу виднелось несколько воронок с далеко разбросанной землей вокруг них. Она, черная, хорошо была видна на фоне зеленого травяного покрова. Из одной воронки, расположенной ближе к насыпи, все еще курился слабый желто-сизый дымок, и, казалось, чем - то жутко враждебным, до ужаса противным повеяло на них из этой свежевырытой, предназначавшейся для любого из них ямы - могилы.

От наступившей временной тишины первые опомнились вечные обитатели черноземной лесостепи - стрекочущие кузнечики; громко трубя, рядом с ними пролетел огромный, в полоску, лохматый шмель; где-то на холме, в выжженной июльским солнцем траве звонко пискнул суслик, тотчас в другой стороне, отозвался ему сородич; от набежавшего ветерка послышалось легкое шуршание листьев вербы, росшей на лугу, неподалеку от насыпи.

Затем до слуха лейтенанта донеслись разного тембра и силы голоса солдат, выходящих из своих, укрытий к полотну насыпи. Лейтенант понял, что степь снова ожила, как жила она тысячу, а может миллионы лет назад, и никакие, самые современные войны не смогут отнять жизнь у обитателей этой степи, в том числе и у людей.