Дорога к пропасти

— Не беспокойтесь! — остановил Красавчик Марию Кондратьевну. — Это, должно быть, наш слесарь. — Он вышел в прихожую и открыл дверь. — Заходи. Счетчик придется менять. Утечка.

— В ванной газ нормально горит? — обратился Кобра к Марии Кондратьевне.

— По-моему, нормально.

— Проводите. Посмотрим сами.

— Пожалуйста. — Мария Кондратьевна прошла вперед. — Спички у вас есть? — Она обернулась и замерла: прямо на нее было направлено дуло пистолета.

— Руки на затылок! — приказал Кобра. — Идите в ванную. Где лежат деньги?

— В сберкассе, — с трудом разжимая побелевшие губы, проговорила Мария Кондратьевна.

— А облигации?

— Мы не покупаем…

— Вранье! — Кобра повернулся к Красавчику. — Оставайся здесь, посторожи эту… Я поищу сам.

Мария Кондратьевна беспомощно взмахнула руками, стараясь за что-нибудь ухватиться, и потеряла сознание.

Обморок продолжался долго. Очнулась на стуле. Красавчик усиленно размахивал перед ней мокрым полотенцем. Заметив, что она пришла в себя, отбросил полотенце, протянул стакан воды. Сквозь серую пелену тумана, застилавшую глаза, Мария Кондратьевна увидела на его руках резиновые перчатки, «Чтобы не оставить следов», — подумала она и тут же забыла об этом.

— Выпейте воды… Не волнуйтесь, ничего дурного мы вам не сделаем.

Вошел Кобра.

— Кончай волынку. Старуху свяжи и запри в ванной.

— Нет, — сказал Красавчик.

Кобра бешено скрипнул зубами:

— Это еще что? Делай как я говорю!

— И не подумаю!

— Прочь с дороги! — Кобра вскинул пистолет. — Застрелю, сволочь!

— Стреляй! — Красавчик схватился за лацканы пиджака, подставил грудь. — Ни связать, ни запереть не позволю! Хочешь на тот свет ее отправить?!

Несколько секунд они стояли, как два зверя, готовые броситься друг на друга. Наконец, Кобра сунул пистолет в карман, круто повернулся и вышел. Красавчик пошел за ним.

…Гога нетерпеливо поглядывал на окна квартиры Сергейчука. Плотные шторы все еще были раздвинуты. Когда Красавчик зашторит окна, Гога подаст «Москвич» к подъезду. А пока осталось одно — ждать. Гога удобнее устроился на сиденье, не снимая рук с руля. Все предусмотрено и рассчитано до мелочей. Решено носильные вещи не брать, только деньги, ценности и облигации. «Операция» должна занять не больше тридцати минут.

Но прошло уже сорок, а шторы на окнах все еще были раздвинуты. С каждой минутой Гога нервничал все больше. Липкий страх щупальцами впился в сердце. Гоге казалось, что оно бьется не в груди, а где-то у самого горла. Он на секунду отвел взгляд от окна, посмотрел на часы. Прошло еще пять минут, пять тягостных, длинных минут. Может быть, Кобру и Красавчика уже схватили? И сейчас возьмут его? Боязливо оглянулся. Вон стоит человек. Подозрительный субъект. Очень уж пристально смотрит на машину… Нет, ему показалось. Из-за машины вышла девушка, и «подозрительный субъект» радостно бросился ей навстречу. Они прошли мимо, не обращая на Гогу никакого внимания.

А те двое, на углу? Один наклонился, чтобы прикурить, что-то сказал второму. Может быть, о нем, о Гоге? Если сейчас направятся к машине…

Они направились в другую сторону, свернули за угол, скрылись из вида.

Но нервы уже сдали окончательно. Удрать! Немедленно удрать! О том, что может подвести своих, даже не подумал. А если бы подумал? Все равно решил бы — черт с ними! Пускай выпутываются, как знают. Лишь бы самому унести ноги.

Машина уже тронулась, когда, бросив взгляд на окно, Гога увидел, что оно зашторено. Страх отпустил его мгновенно. Оторвал одну руку от руля, достал сигареты. Остановил машину у подъезда в ту самую минуту, когда Кобра и Красавчик ступили на тротуар. В руках у них было по чемодану.

— Поехали! — приказал Кобра.

«Москвич» проскочил переулок, сбавил ход на повороте, слился с общим потоком машин, мчавшихся по Садовому кольцу. Все трое молчали.

Когда приехали к Кобре, Гога спросил:

— Соблазнился-таки барахлишком, дорогой?

— А что брать? — огрызнулся Кобра. — Этот старый болван держит деньги в сберкассе… — Из горла у него вырвался звук, похожий на шипение змеи.

«Вот почему его прозвали Коброй!» — Красавчик взял папиросу. Руки его дрожали.

— Младенец! — покровительственно сказал Гога, уже забывший собственный страх. — В нашем «товариществе на паях» требуются крепкие нервы. Бери пример с босса! — Он кивнул на Кобру. — Или с меня, если хочешь.

Красавчик жадно курил, часто и глубоко затягиваясь. Никотин возымел обычное действие. Руки перестали дрожать, и он почти спокойно решил: «Ничего, привыкну. Еще несколько таких дел, и денег будет достаточно». Нагнулся, открыл чемодан. У Гоги заблестели глаза:

— Соболья шуба? — Он даже причмокнул языком от удовольствия. — Сила! Удивляюсь только, зачем старухе соболя? Или Сергейчуку деньги девать некуда?

Красавчик продолжал молча доставать из чемоданов вещи.

— Богатый улов! Драгоценностей на пару тысяч, не меньше, — лениво проговорил Кобра, развалившись на диване. — Добро бы какой-нибудь бабе покупал, а то жене. Дурак!.. Ну, хватит. Собирайтесь!

— Куда? — спросил Гога.