Дорога на Москву

– Сильно, – покачал я головой. – Эти чёртовы финны кого хочешь заткнут за пояс. Подождите до вечера, я привезу вам подарок.

– Не нужны мне подарки, – слабо махнула рукой девушка. – Скажите, как их на улицу вытащить? У нас сентябрь самый лучший месяц!

Что ж, сентябрь лучший не только в Молдавии. Но здесь особенно много фруктов и овощей, на всех углах продают цветы, самые заурядные из которых розы, а вид южных красавиц в открытых платьях вышибал из головы остатки здравых мыслей. Но даже на их фоне заплаканная переводчица с финского выглядела ослепительно.

– Да пусть пропьют последние деньги, – сказал я, – и тогда они обязательно выползут на улицу.

– Вы думаете? – с надеждой посмотрела она на меня.

– Я знаю, – погладил я её руку, она была блестящей от загара и гладкой. – Им захочется опохмелиться, а вы их поманите молодым вином. Побегут, как телята за выменем.

– Спасибо, – успокоилась девушка. – Но как они в такую жару могут пить водку?

– Водку пьют и в жару, и в холод, – объяснил я. – Специфика напитка.

В Кишинёве вместе с режиссёром Славой я снимал передачу о белорусско-молдавских литературных связях. Кинооператора и звукорежиссёра нам дали на местном телевидении, мы лишь определяли объекты съёмок.

– Хорошо бы Кодры снять, – сказал я их главному редактору.

– Сделаем, – кивнул он головой. – Завтра утром и отправимся. Вместе поедем.

«Зачем нам пустые канистры для съёмки молдавских гор?» – думал я, наблюдая, как съёмочная бригада загружает в «РАФ» десятилитровые пластмассовые канистры.

– Сначала заедем на коньячный завод, оттуда в горы, – сказал главный редактор, поймав мой недоумённый взгляд.

– Но в сценарии нет коньячного завода… – сказал я и осёкся.

Что это я лезу в чужой монастырь со своим уставом? Классиков молдавской литературы мы уже сняли, оставалась натура в виде Кодр и виноградников. А что за натура без коньячного завода?

– Конечно, – сказал оператор Ливиу, – на заводе будут очень рады. Белорусское телевидение у нас везде примут как дорогих гостей.

На коньячном заводе мы пробыли недолго. Пока меня представляли директору, телевизионщики очень профессионально управились с канистрами. В горы мы уже ехали под мелодичный плеск коньячного спирта.

– Надо было хотя бы для вида снять завод, – сказал я.

– Плёнки мало, – объяснил оператор.

Главного редактора эти проблемы, похоже, не волновали. Он прислушивался к всплескам в канистре и удовлетворённо улыбался.

Кодры вблизи оказались пологими холмами, поросшими кустарником. Я сунулся в кусты – и чуть не выколол себе глаз.

– Это лес? – спросил я.

– Лес, – хором ответили молдаване.

– А грибы в нём есть?

– Грибы? – удивился главный редактор. – В лесу грибов не бывает.

– После дождя бывают грибы, – сказал водитель.

– Какие? – не отставал я.

– Разные.

Я с сомнением посмотрел себе под ноги. На этой сухой земле даже трава не растёт, откуда здесь взяться грибам? Я вспомнил моховую подстилку белорусского бора, и у меня засосало под ложечкой. У нас в это время уже белые пошли. А в Ганцевичах, откуда я родом, грибами называют только боровики, всё остальное поганки.

– Зато здесь винограда много! – подмигнул мне Ливиу.

– Да, виноград! – оживился главный редактор. – Сейчас мы заедем в одно село, я там останусь, а вы поедете на виноградник.

Я хотел сказать, что и виноградника нет в сценарии, но промолчал. С хозяевами спорить бесполезно.

Село, в которое мы заехали, действительно было уникальным. Белые стены почти всех домов в нём были расписаны красочными картинами. Главный редактор велел остановиться у дома, на обращённой к улице стене которого, например, было запечатлено большое синее озеро. По нему плыли белые лебеди, а на берегу в камышах пряталась красивая девушка. Глядя на эту картину, я вспомнил полотняные коврики, которые вышивала цветными нитками мама. Но на них в основном были цветы.

– Здесь живёт мой племянник! – с гордостью сказал главный редактор. – Каждый хозяин сам расписывает свой дом, и сюжеты картин ни у кого не повторяются. У соседа нарисованы олени на водопое.

– Блеск! – сказал я. – С этим никакой Эрмитаж не сравнится.

Племянник с женой вынесли нам на подносе по стаканчику вина. Я пил и рассматривал картину. Синее озеро, белые лебеди, зелёный камыш. Жалко, девушка в одежде.

– Очень хорошая картина, – сказал я.

Племянник порозовел от удовольствия и велел жене ещё принести вина.

– Я здесь останусь, – сказал главный редактор, – а вы поедете на виноградник.

– Зачем? – посмотрел я на свой стаканчик. – Здесь тоже хорошее вино.

– Надо, – сказал главный редактор. – У нас план.

План – это серьёзно. Мы погрузились в машину и поехали на виноградник. Я наконец рассмотрел, что звукорежиссёр Танечка очень даже хороша. На ней, правда, был модный джинсовый комбинезон, который застёгивался на плечах большими пуговицами. Чтобы его снять, пришлось бы немало потрудиться.

– Вы местная? – спросил я.

– По распределению из Ленинграда приехала, – ответила она. – В институте я вместе с Валькой Петровой училась.

– Валькой?! – поразился я.