Дорога на Царьград

А, может, еще меньше. Как, например, человек может обращаться к святому Саве, если он не жив? Жив, конечно же. Или вот Симеон, и Прохор, Авакум, Ангелина, Теодор… ладно, допустим, что это монашеские имена, люди их приберегают для монахов, чтобы не использовать абсолютно все имена при крещении. Но, как бы там ни было, и они живы. Ну да. Получается, что живых намного больше, чем мертвых» – этот вывод заметно успокоил Мичко.

Он настолько увлекся листанием книг крещеных, что даже не услышал, когда пономарь Тоша открыл дверь колокольни, и не заметил, что веревка от колокола раскачивается. Когда у него над головой охнул колокол, Мичко вздрогнул, подскочил на груде пыльных бумаг, потерял равновесие и упал. Падая, он в панике схватился за первую книгу, попавшуюся ему под руку. К счастью, она была прочно зажата в стопке другими книгами и корочки имела твердые, будто сделанные из дерева. И задержала падение Мичко, благодаря чему он не скатился вниз по крутой лестнице. Немного оправившись от страха, Мичко поднялся и вытащил из стопки спасшую его книгу.

У нее действительно были жесткие корочки, обтянутые какой-то красной полусгнившей материей. Когда-то давно они явно были еще и закрыты окладом, но кто-то поснимал старинные украшения. Мичко медленно раскрыл книгу. Сразу же после первой, пустой страницы, на которой чья-то рука оставила короткие пометы, шла рисованная иллюстрация – красочная миниатюра. Лествица, по которой к Христу поднимается колонна людей. За них молятся ангелы с золотого неба и группа людей на земле, а маленькие черные демоны крюками с веревками стаскивают неосторожных с лествицы в разверзнутые темные челюсти сонного Ада.

Мичко пролистал дальше толстые листы пергамента.

Как студент четвертого курса теологического факультета, он обладал достаточными знаниями, чтобы сразу понять, что наткнулся на подлинное сокровище. На книгу, рукой писанную и рукой мастера иллюстрированную свыше ста лет назад. Редкий образец перевода «Лествицы» святого Иоанна Лествичника. То, что в разных местах, на полях и на пустых страницах, явно гораздо позже были сделаны пометы, не связанные с содержанием книги, наверняка не сильно уменьшало ее ценность для покупателей, найти которых не составило бы труда. Пока колокол продолжал громко звонить, Мичко поблагодарил Бога и дядьку за оплату своего труда, о которой он не мог и подумать.

«Претерпевший же до конца спасется»[63], – с благодарностью пробормотал сквозь звон колокола Мичко слова, которые столько раз слышал в детстве от своей покойной бабки Инджи.

XXXII. Дорожный указатель

По окончании лечения Чеда чувствовал себя немножко лучше. Он снова начал писать иконы, и это приносило ему успокоение. По правде говоря, успокаивали его и лекарства, которые ему прописали принимать. Чеда больше не собирал похоронные листы и страницы из газет с объявлениями об умерших. И его больше не обуревали сомнительные идеи. Звездана долго раздумывала, как рассказать мужу о необъяснимом исчезновении Михаила. Но – вот чудо! – Чеда это известие воспринял совершенно спокойно. Как нечто вполне ожидаемое и нормальное. Как будто он давно уже знал, что это случится.

Иконы продавались хорошо, и семья жила довольно пристойно. Деньги имелись даже на непредвиденные расходы. Звездана полностью отремонтировала квартиру. Они с Чедой даже купили новую, современную кухню.

Летом две тысячи первого года Чеда, Звездана и их девятилетняя дочка сели в свой новый автомобиль и отправились на отдых в Грецию. На самом деле автомобиль не был совершенно новым. Подержанный белый «Фольксваген Пассат», но в очень хорошей сохранности. Вела машину Звездана, опасавшаяся слишком сильно обременять Чеду. Поскольку спешить им было некуда, они не раз останавливались в дороге – немного освежиться. Отобедали они в ресторане «Старый дуб», перед которым уже давно не было огромного векового дерева. Дуб засох. То ли от старости, то ли от выхлопных газов проезжавших по автостраде машин.

Перед тем, как продолжить путь, Вера с Чедой внимательно рассмотрели дорожный атлас и решили заночевать в мотеле в Грделичком ущелье, а если там не окажется свободных номеров – доехать до Враня.

Когда они приближались к Парачину, Чеда, сидевший на месте возле водителя, внезапно заерзал. Он начал нагибаться, мешая Вере, и высовываться в левое окошко, вглядываясь в кукурузные поля так, словно ожидал увидеть там нечто очень важное. Звездана, всегда напряженная и неуверенная за рулем, краем глаза зафиксировала странное поведение мужа, но понадеялась, что оно вызвано длительным сидением на синтетических чехлах. Чеда не переносил синтетику. Даже двадцать процентов синтетики в хлопчатобумажных и льняных вещах вызывали у него зуд и свербение кожи.

Вблизи Ражаня Чеда успокоился. Держась за ручку над дверцей машины, он лишь упорно смотрел на дорогу перед собой. Предчувствуя какое-то неприятное происшествие, Звездана уменьшила скорость. Дочка в полный голос распевала новейший хит новейшей грудастой звезды турбо-фолка.