Дорога особого значения

Дважды за день Сальников вызывал его к себе и требовал подробного отчета: как идут дела, готовы ли заключенные к побегу, когда должен состояться решающий разговор с блатными… А ведь, ко всему прочему, никто не снимал с Осипова обычных повседневных обязанностей арестанта. А они таковы, что даже с кем-то наедине переговорить, и то проблематично, всюду на тебя смотрят чужие глаза, слушают тебя чужие уши, у тебя множество дел и хлопот, от которых невозможно уклониться при всем желании и старании.

Наконец, наступил вечер, а вместе с ним и отбой. Полежав какое-то время для видимости на нарах, Осипов неслышно встал и направился к дальнему концу барака, где находились апартаменты Подковы. Предстоял тот самый, решительный разговор, от которого зависел успех будущего побега из лагеря.

У входа в закуток, где обитал Подкова, Осипова встретили блатные-телохранители.

— Погоди, дядя! — сказал один из них. — Не торопись.

— Мне к Подкове, — сказал Осипов. — Мы договорились о встрече.

— Понятно, что не к «хозяину»! — хохотнул телохранитель. — А только велено тебе передать, что здесь разговора не будет.

— Почему? — насторожился Осипов.

— Паленое место! — пояснил охранник. — Много лишних ушей и глаз. А разговор серьезный. Подкова ждет тебя в другом месте. Велел, чтобы мы тебя проводили. Так что ступай за нами.

— Но ведь до этого… — заикнулся было Осипов.

— То — до этого, а то — сейчас! — прервал его блатной. — Подкова ждет тебя в другом месте. Здесь недалеко.

Осипов недоуменно пожал плечами и пошел вслед за блатными. Идти и впрямь оказалось недалеко. Они свернули в какой-то закуток, затем свернули еще раз, и здесь сопровождающие остановились. Осипов осмотрелся. В закутке была полутьма, далекий свет сюда еле пробивался. Какие-то люди молча стояли у стены, их лица были едва различимы в полутьме. Их было много, человек, наверно, шесть или семь. Люди расступились, и взору Осипова предстал Подкова собственной персоной, который, ссутулившись, сидел на табурете.

— Да ты не опасайся, мил человек, — усталым, равнодушным голосом произнес вор в законе. — Сказано тебе, место там паленое. Нехорошее место для серьезного разговора… Здесь намного лучше. Почти ничего не видно, ничего не слышно…

— А эти люди, кто они? — спросил Осипов.

— Эти люди мои братья, — ответил Подкова. — От них у меня нет никаких секретов. Так что говори смело.

— Хорошо, — сглотнул Осипов. Настороженность его не покидала. — Я пришел за ответом. А потому скажите мне…

— Это ты нам скажи, Осипов, или как тебя кличут по-настоящему! — прервал его Подкова. — Ну, а потом скажем и мы…

— Что сказать? — невольно оглянулся Осипов.

Люди с серыми из-за сумерек лицами все так же молчаливо стояли вдоль стены и больше были похожи на каких-то призраков, чем на живых людей.

— Как это что? — В голосе Подковы послышалось искреннее удивление и даже — изумление. — Все, что надо, то и скажи. Дай нам ответ на все те вопросы, которые я тебе задавал вчера. Ты обещал, что дашь. Вот мы собрались, чтобы тебя послушать. А уже затем будем говорить «да» или «нет».

— Мы… — начал Осипов не совсем уверенно.

— Вы — это кто? — перебил собеседника подкова.

— Заключенные, которые ненавидят советскую власть, — ответил Осипов. — Вы тоже ее ненавидите. Значит, у нас есть общая цель. И потому нам надо действовать сообща.

— То есть бежать, — уточнил Подкова.

— Да, бежать, — кивнул Осипов.

— И при этом пустить кровь другим людям, — полувопросительно-полуутвердительно произнес вор в законе.

— Как получится, — выдохнул Осипов. — Да и потом — какие же это люди? Охранники. Вертухаи… которые вас угнетают. Всех нас угнетают. А там — свобода. Почему бы ради свободы не замараться кровью вертухаев?

— А знаешь ли ты, что я вор, а не мокрушник? — спросил Подкова. — То есть я ворую, а не убиваю? И эти мои братья — тоже. Зачем же ты предлагаешь нам мокрое дело?

— Так ведь свобода! — ответил Осипов.

— А что будет на свободе? — спросил Подкова. — Ты намекал на какое-то дельце…

— О деле потом, — сказал Осипов. — Как только выберемся на свободу.

— Нам бы хотелось узнать сейчас, — сказал Подкова. — А то вдруг ты предлагаешь нам какое-нибудь непотребство! Что-нибудь этакое, нехорошее…

— Так ведь не задаром! — ответил Осипов. — А за деньги и новые документы.

— Вот как, — спокойно произнес вор в законе. — Братья, вы все поняли, какую цену он нам предлагает за свободу? И что же, вы согласны заплатить такую цену?

Никто из присутствующих ничего на это не ответил, лишь послышался шепот, будто в помещение вдруг проник полуночный ветер.

— Ты все понял? — спросил Подкова у Осипова. — Или тебе растолковать подробнее?

— Понял, — ответил Осипов. — Ну, так я пойду…

— А ты погоди! — сказал Подкова. — Куда ты так торопишься? Неужто к своему хозяину?

— Какому еще хозяину? — дернулся Осипов.

— А вот это ты нам сейчас и расскажешь. — В голосе Подковы послышались насмешливые нотки. — И о хозяине своем расскажешь, и о том деле, которое ты нам собирался поручить.

— Я рассказал вам все, что вы хотели услышать! — нервно произнес Осипов.