Дорога праха

У одной из дверей Казимира остановилась. Уличный шум, звон оружия и крики умирающих почти заглушили тихий скулёж. Каз дёрнула на себя ручку, но замок не поддался. Ударила плечом – дверь выдержала. В ответ на Казимирину попытку вломиться из комнаты раздался рёв в полный голос, но мгновенно затих, будто человеку зажали рот. Подоспели парни из отряда разведки, покачивая головами, – всё пусто. По указу Казимиры двое парней выбили дверь и остановились на пороге. В дальнем углу крохотной спальни жались друг к другу три девушки и мальчишка в грязно-белых рясах. Волосы девиц были взъерошены, словно их таскали за косы по всему храму, одежда была местами порвана и в крови. Все четверо показались Казимире даже младше княже, и на чужаков смотрели с немым ужасом, ждали, что сейчас закончится то, что начали обскуры. Даже скулёж затих.

Каз похлопала по плечу одного из разведчиков, стоявших в проходе, и оба вышли обратно в коридор, преглянулись, прикидывая, похоже, как поступить. То, что заметили они, Казимира ещё не видела. Одна из девчонок носила на шее символ Белой Длани – на чёрной кожаной подкладке белыми нитками вышили подкову с тремя точками. Они не слуги, как решила вначале Каз. Они будущие Клаудии, фанатики, которые при возможности забьют тебя камнями или натравят на тебя своих цепных псов.

В отряде разведчиков не было ни одного чистого, только такие же предатели обскуров, как и сама Казимира. И как они рассудят теперь? Ведь если с этими послушниками что-то и случится, никто не узнает, от чьих рук…

Нет, какого зафери я вообще об этом думаю! Мы пришли освобождать. Хоть обскуров, хоть Белых, хоть будущих князьков. Если даже Ариан…

Каз только перешла порог, и послушники вжались в стену, взвыли с новой силой. Лезвие меча Казимиры стукнуло по деревянному полу, заставляя их замереть.

– Сидите здесь, пока всё не стихнет, – просипела Каз и вышла в коридор.

Отряду она велела двигаться дальше, и никто не возразил, хотя в их лицах и читалось сомнение.

Второй и третий этаж оказались пусты. Нашлись пара комнат с вещами, сваленным в кучу золотом, драгоценностями, дорогими картинами, столовым серебром и прочим храмовым добром. Но ни единого трупа.

Когда отряд спустился во двор, солдаты добивали последних обскуров. Кто-то каялся и молил о прощении, кто-то бросался проклятиями. Каз обернулась, ища взглядом Валлета, надеясь, что он где-то за стенами, что таких приказов он не давал, и самоуправство военных будет наказано. Но Ан стоял почти у ворот и наблюдал, как женщина со связанными руками локтём ударила в пах солдата, что держал её, и бросилась к воротам. Кинжал сорвался с руки Казимиры и вонзился беглянке в затылок. От всадников она бы не сбежала, руки связали, – казнить единственную женщину никто не собирался. Солдатам не сыскать здесь походных фрин. Уж лучше быстрая смерть.

Нарочито медленные, картинные аплодисменты заставили Казимиру сморщиться. Кожаные перчатки Клаудии заглушали хлопки, щека всё ещё алела, а уголок губ нервно подёргивался. Клаудия приподняла полы белого плаща, чтобы переступить через струйку крови и войти во двор.

– Эй, эта была наша, – крикнул кто-то из солдат.

– Она могла броситься на князя, – отсекла Каз. – Лучше следите за своим.

Вегард, шагавший первым, выставил перед Клаудией руку, не пуская дальше. Рейтары ещё проходили между тел, вонзали мечи в сердца, чтобы удостовериться, что живых не осталось. Одному из парней своего отряда Казимира велела подняться за теми послушниками, пусть спускаются.

Когда с телами было покончено, Вег опустил руку, и Ан прошмыгнул вправо, мимо дорожки к храму, и с отвращением на лице прошёлся под высокими деревьями, где земля обагрилась.

Позади Казимиры застучали босые ноги по деревянным половицам. Загнанными мышатами девушки жались друг к другу, остановившись на широком крыльце, мальчишка – за их спинами. Так близко, Каз могла бы дотянуться до них, могла бы нож воткнуть или перерезать горло, если бы знала.

Незамеченный парнишка обогнул послушниц, скользнул за спиной Казимиры, а Вег стоял так далеко, что не успел бы, ни за что бы не успел. Послушник сделал ещё шаг, огибая солдат, ещё, он ведь один из своих, зачем его бояться, зачем следить, не блеснёт ли оружие в тщедушной руке.

Из-под разорванного рукава показался нож, но Каз увидела его слишком поздно, крикнула, но эти заферовы мышата бросились на подмогу своему. Двое на солдат, одна повисла на Казимире, мешая выдернуть кинжал, прицелиться, метнуть. Каз отшвырнула худую девушку в сторону, солдаты расправились с остальными, бросились наперерез мальчишке с ножом, но он быстрее, легче, ближе, сука!

Рывок, блеск, удар, нож нашёл цель, но не в чёрном камзоле, а в белом плаще. На ровном месте Казимира споткнулась, продолжая тянуться, пытаясь понять, зрение подводит или это реальность. Чей-то короткий вскрик, и Ан подхватил падающую перед ним Клаудию.