Дорога праха

Хм-м, Казимира не стала наводить справки, чем зарабатывает Филипп Бофорт, а стоило. О заказчике нужно знать всё, от источника дохода до имени последнего слуги. Конечно, сомнений в достатке Бофортов не возникает – посмотреть только на этот книжный стеллаж во всю стену. Настоящие бумажные книги, весьма дорогое удовольствие. Ни на одном корешке, конечно, не найти пыли, но Каз и вторую бы руку отдала на отсечение – к книгам тут притрагивались только слуги. Занятые богатые люди должны заниматься семейным бизнесом, литература их интересует лишь в качестве предмета коллекционирования.

– Не уверен, в какие детали заказа вас посвятили, – начинает Эдвард и разливает чай по двум фарфоровым чашечкам. Каз не смогла вспомнить, в каком бы ещё доме в Гастине видела обычные чашки, а не армуды, больше похожие на высокие рюмки. Одну из чашечек Эдвард подаёт Казимире. – Наша цель, – хм-м, «наша», – нынешний князь Оссира, Биранд Ташчи, и вся его семья.

– Дети? – спрашивает Казимира, не поднимая взгляда от ещё кружащегося в чашке чая.

– Детей нет, – лжёт Бофорт, но Каз этого ещё не знает.

Вопросы так и чешут язык, но она сдерживается. Между бровями Казимиры залегает морщинка. Почему именно Оссир, когда можно выбрать какой-нибудь мирный Гегут или богатейший Аскел. Нет, вслух Казимира ни о чём не спросит. Нравится Бофорту эта пороховая бочка, где единственный крупный порт ведёт в столицу и нет полезных ископаемых – это его дело.

– У меня личные счёты с Ташчи, – говорит Эдвард, будто мысли её прочитал. Лицо Казимиры разглаживается. Лакх, слишком выдаю свой интерес.

– Нет нужды об этом рассказывать. Достаточно имени. – Казимира возвращает свою чашку на стол, хочет встать, ведь всю нужную информацию уже получила, но Бофорт тянет к ней руку.

– Вы должны знать, что он за человек. – Он кивает, заставляя Каз сесть обратно. Тон тихий и доверительный.

Всё в его лице, движении рук, мягкой походке кажется нарочито галантным и опасным. Особенно серые, мёртвые глаза. Но когда Бофорт улыбается и прищуривается, в нём появляется какой-то шарм. Такому не научишь, это дано ему природой, так же как мягкие рыже-русые локоны, падающие ниже плеч.

– Я буду лучшим правителем, чем он. Можете поверить.

Не много ли берёшь на себя, сосунок? Казимира не позволяет своему пренебрежению проявиться на лице, слушает его отстранённо. Бахвальство греет ему душу – кто Каз такая, чтобы мешать резистенту. Пока платит, пусть хоть все сказки мира ей зачитывает.