Дорога превращений. Суфийские притчи

Раз некто, в предвкушенье шашлыка,
Барана вел. Тут вор исподтишка

Веревку перерезал — и дал деру.

Видать, в тот день шашлык достался вору.

Пока хозяин плакал о пропаже,

Сел у колодца совершивший кражу

И стал кричать: «Увы, мой кошелек!» —

И этим потерпевшего привлек:

«О чем твой плач?» А вор: «Да ты едва ли

Поможешь мне! Сто золотых упали

В колодец. Если ты достанешь их,

То дам тебе я двадцать золотых!»

А тот: «Коль деньги извлеку оттуда,

Взамен барана я куплю верблюда!»

И он разделся, и в колодец — прыг!

А вор унес одежду в тот же миг…

…Кто бдительность утратил, тем придется

Сидеть, пока не вытащат, в колодце!..

Поучение аскета

В то время как большинство людей страдает из-за недорода, отшельник наблюдает вокруг себя одно лишь изобилие. Внешнее служит здесь выражением внутреннего: одни ощущают себя «словно в аду», другие — «собирают большой урожай» духовных свершений. Как ропот, так и довольство обусловлены отношениями человека с Богом: мучается тот, кто «пред Богом чело… не склонил». Согласно как Библии, так и Корану, во времена Моисея «кара свершилась» над Египтом за противление Богу фараона, не желавшего отпустить на свободу израильтян. Только повиновение Божьей воле способно вернуть душе мир и довольство: пророк Моисей, который обратил воду Нила в кровь, может сотворить и противоположное чудо.

Д. Щ.

* * *

В данной притче «телу» уподоблено единство людей, связанных общей социокультурной жизнью (ср. христианское определение Церкви как «Тела Христова»). Не принадлежа к этому «телу», т. е. став отшельником и выйдя из круга как деяний данного социума, так и постигающих его воздаяний («народ голодал, и стенала земля»), человек обретает способность смотреть на происходящее со стороны и указывать на причины гнева Божьего («от Божьего вы отступили завета»). Таким преодолевшим обычные «рамки» человеческого существования наставником-обличителем и призван быть, по мысли Руми, суфийский шейх.

М. Х.

Поучение аскета

Нещадное солнце спалило поля,
Народ голодал, и стенала земля,

А некий аскет, как ни в чем не бывало,

Был весел, и сердце его ликовало.

Корили его: «В этот год мудрецу

Веселье и радость совсем не к лицу:

Ведь сколько вокруг наших братьев страдает —

Один разорился, другой голодает,

А кто-то и гибнет, еды не найдя:

За долгое время — ни капли дождя!

Лишь глянешь вокруг — и покатятся слезы:

Сухие поля, почернелые лозы!

Мы — словно в аду, вопиют наши души,

Мы бьемся о землю, как рыбы на суше!

Неужто тебе одному все равно?

Ведь все мусульмане — как тело одно,

А если все тело постигла напасть,

Вкушает ли радость одна его часть?!»

На эти укоры ответил аскет:

«А все ль голодают? Я вижу, что нет!

Гляжу я вокруг — и не лгут мне глаза,

Что где-то и гроздья приносит лоза!

Смотрю, наблюдаю — и мне ведь не снится:

На чьих-то полях колосится пшеница,

И льются над ними дожди в своей черед,

И кто-то большой урожай соберет!

От Божьего вы отступили завета —

И голод пришел в наказанье за это:

Пред Богом чело фараон не склонил —

И кара свершилась, и кровью стал Нил!

Но кто Моисею покорен всегда,

Для тех в том же Ниле — не кровь, а вода!»

Три рыбы