Дорога пряности

Я молчу. Я не чувствую ничего, кроме отчаяния. Пока остальные седлают лошадей, я завожу сестру за Раада.

– Почему? Ты обещала остаться дома.

– Я передумала, – говорит Амира.

– Ты солгала! Ты не представляешь, во что вляпалась, и мама с бабой с ума сойдут от тревоги.

Сестра лишь отмахивается:

– Я оставила им записку, мол, отправилась к оазису Жофаль, привести мысли в порядок, а когда вернусь, стану учиться старательнее.

У меня отвисает челюсть.

– Своим поступком ты ранила их до невозможности…

– А ты меня тем, что бросила, нет? – Амира выглядывает из-за спины Раада, но остальные по-прежнему заняты. – Во время путешествия у меня было время подумать, и я кое-что поняла: Афир намеренно оставил Калию и Совет. Имани, что, если он не захочет возвращаться?

Я прищуриваюсь:

– Что, демон возьми, ты несешь? Вся цель нашей вылазки – вернуть Афира к его семье и народу.

– Но это не тебе решать. Афир имеет право выбирать, где и как ему жить. Нам нужно лишь убедиться, что с ним все хорошо, не более.

– Не более? – Я качаю головой. – Афир не в здравом уме, чтобы решать, оставаться ему дальше в проклятых землях, раскрывая чужакам наше волшебство, или нет.

– А если в здравом? – Амира пожимает плечами. – Что, если он принимал каждое решение осознанно, с твердыми намерениями? Станешь ли ты тогда навязывать ему свою волю?

После событий минувшего дня я без сил, у меня отекло тело под доспехом и ноет рана в боку. Я не хочу обсуждать подобные темы в таком состоянии, я не хочу думать о мире, где мой брат стал другим человеком. Где он решает остаться в Алькибе и помогать чужакам, вместо того чтобы вернуться домой, к семье.

– Понимает он это или нет, но его обманом заставили поделиться нашим волшебством, – говорю я и хватаю сестру за запястье. – Пожалуйста, послушай меня внимательно, Амира. Ты добилась своего, ты едешь с нами, но я говорила совершенно серьезно: тебе нельзя вмешиваться. Ты понимаешь?

– Люди имеют право принимать собственные решения. Ты понимаешь?

Я сжимаю пальцы сильнее, но внутри чувствую, как все больше даю слабину.

– Не вмешивайся.

– Знай свои границы и не затрагивай чужих. – Амира вырывает запястье из моей хватки и трусцой бежит через поле. – Эй! Фей, правильно? Можно с тобой поехать?

Я вспоминаю слова, которые ей однажды сказал наш баба: «Побег от суда лишь его отстрочит». И мне очень хочется повторить их сейчас. Но все кажется таким бесполезным. С тех пор как нас покинул Афир, мы с Амирой постоянно в ссоре. Он неосознанно воздвиг между нами стену и ушел, так и не сказав, как ее разбить.

Я со вздохом пытаюсь сосредоточиться на седельных сумках, но ко мне успел бесшумно подкрасться Кайн.

– Раз уж суть нашего соглашения заключается в том, что я полюбуюсь красотами Алькибы, и раз уж теперь все знают о моем существовании и поделать с этим ничего не могут, никому же не повредит, если я останусь на воле, м-м? И на спине у Раада я с тобой вполне помещусь. – Джинн улыбается, оглаживая заржавшего жеребца изящной ладонью. – Ну здравствуй, мой бесстрашный мальчик.

Само присутствие демона приводит меня в бешенство. Рывком развернувшись, я хватаю его за грудки и вжимаю спиной в сухой кедр.

– Давай-ка отвечай мне, Кайн, иначе о соглашении можешь забыть. Признавайся: ты лгал, что правил этим городом. Признавайся!

Джинн вновь мрачнеет, словно он больше шакал, нежели юноша.

– Я не лгал, – цедит он, закипая от злости. – Я же сказал, что создал этот город, когда во мне еще текло волшебство, и твой народ съезжался со всего Сахира, чтобы им полюбоваться.

– Невозможно! Ни один джинн не обладает подобной мощью.

– Я обладал.

Не снижаю напора.

– И по твоим собственным словам, ты лицезрел, как Хубаал разрушает город по приказу Пустынной Пагубы. Сколько же здесь погибло, Кайн?

– Сотни, – отвечает он.

Мои руки дрожат, комкая ткань.

– Сотни! И ты пальцем не пошевелил, чтобы их спасти.

– Не жаловал тех, кто мной пользовался. – Джинн холодно фыркает. – В любом случае Пагубу бы не вышло умаслить речами. Если бы ты узрела гнев этого чудовища, то не стала бы меня судить.

– Ты видел…

У меня перехватывает дыхание, пальцы разжимаются, внезапно ослабев. Этот джинн, который нашел моего брата в Запретных пустошах, а затем нашел и меня, когда-то встречал самое значительное чудовище в истории нашего народа, саму причину, по которой Великий дух даровал нам волшебство. Мне вдруг хочется, чтобы Кайн замолчал. У меня такое чувство, будто мне открывается темная стороны луны, или же я счищаю мох с древней таблички и читаю на ней истины, которые не следует знать, если я хочу сохранить рассудок. Весь мой мир переворачивается так, как не должен, но мне ужасно любопытно услышать рассказ о трагедии, потрясшей Сахир, из первых уст.

– Каким было это чудовище? Пагуба? – шепчу я.

Кайн вперяет в меня взгляд неземных глаз, которым не место на его прекрасном лице – да и на чьем-либо вообще. Они больше похожи не на глаза, а на две черные бездны, пытающиеся меня поглотить без остатка.

– К этому воспоминанию я не желаю возвращаться.

И я вдруг чувствую себя лопнувшим пузырем.