Дорога пряности

– Я тебе приказываю… – начинаю, наставляя кинжал на Кайна.

– Не можешь, – обрывает он меня.

– Я добьюсь от тебя ответов, – цежу я сквозь стиснутые зубы. – Если не сейчас, то скоро, Кайн. Даю тебе слово.

Я отстраняюсь:

– Уходи. Мы еще не в Алькибе.

Вздохнув, джинн неторопливо отступает прочь. Стоя ко мне спиной, он вдруг произносит:

– Жаль, Имани, как мало ты на самом деле знаешь об истории своего народа. От тебя скрыли истину, и ты с распростертыми объятиями принимаешь обман.

На языке вертится вопрос – что Кайн имеет в виду? – но я проглатываю его, до боли в костяшках сжимая кинжал. В груди жжется огнем гнев, и пусть, он куда лучше тревоги, от которой потеют ладони.

– Моя мать входит в число самых уважаемых ученых Калии. Я знаю историю своего народа.

Легкий порыв ветра доносит запах разрушения, треплет длинные волосы и мешковатую тунику Кайна, глядящего сверху вниз на руины города.

– Твоя мать знает вымысел, вот и ты знаешь вымысел.

И с новым порывом ветра джинн исчезает. Мгновением спустя я чувствую, как его недовольство нагревает рукоять кинжала.

Сердце тяжело колотится в груди. Я вскакиваю в седло и следую за остальными к городским воротам, к скале, которую уже ласкает бледный утренний свет. Я покидаю Первый город последней, но не могу его оставить, не оглянувшись. Он такой же безупречный, каким мы его застали: дома нетронуты, кедры зеленеют, поля ломятся от урожая, и блестит, словно россыпь бриллиантов, в рассветном солнце водопад, ниспадающий со склона горы.

Хубаал вновь видит сон – и где-то под всем этим покоятся кости моего народа.

19

Ближе к вечеру мы покидаем долину и спускаемся по широкому мирному пейзажу. Вид холмистых зеленых равнин – бальзам на мои больные нервы. С трудом верится, что нам посчастливилось спастись от самого Хубаала Ужасного. То, что я оказалась на волосок от смерти, тысячекратно усилило во мне желание спасти Афира – и нетерпение тоже.

После долгих часов непрерывной скачки у меня начинает урчать в животе, да и Фей постоянно упоминает о голоде, причем с каждым разом все тоньше и жалобнее, даже грубые попытки Резы шутить не помогают. Таха сжаливается над нами незадолго до наступления сумерек и останавливает отряд у дубовой рощи.

– Фей, разбей лагерь и наполни фляги в ручье. Мы с Резой попробуем что-нибудь поймать.

Таха соскальзывает с коня, отвязывает лук и колчан. Я тоже жду приказа, но Таха снова ведет себя так, будто меня не существует.

Я ловлю взгляд Амиры, когда та слезает с кобылы Фей. В глазах сестры зарождается буря. Я решаю помочь охотникам, и неважно, что Таха меня не пригласил. Сейчас я предпочту общество его и Резы, чем собственной сестры.

Привязываю Раада к дереву и, напоив его, бегу за Тахой. Они с Резой уже поднялись на ближайший холм. На одном плече у Тахи лук, на другом – тканый мешок. Я застаю тихую беседу о том, какая добыча тут может водиться.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Таха, заметив меня.

– Помочь, – отвечаю я, переводя взгляд с него на Резу и обратно. – Что сделать?

– Как насчет уйти? – радостно предлагает Реза.

Я поджимаю губы. Думай о приятном, Имани. Все это будет не зря, когда ты снова увидишь Афира.

– Мои припасы тоже пропали. Я хотела бы внести лепту.

– А я думал, такие, как ты, предпочитают, чтобы все делали за них, – замечает Реза.

Будь я кем-то другим, восприняла бы его слова как шутку, которыми он обычно сыплет. Но я знаю, что это личное. Реза чуть выходит из-за спины Тахи, смотрит на меня, прищурив глаз.

– Ладно, а охотиться-то тебя вообще учили? То, что твой баба ходит добывать еду на базар, не считается, если что.

Не представляю, как далеко меня заведут мысли о приятном, но молюсь, чтобы до самого горизонта.

– Меня учили ровно столько, сколько и остальных Щитов, – сухо отвечаю я.

– Все в порядке, – бормочет Таха, словно ему это все надоело. – Пойдем с нами.

Реза пожимает плечами и снова отворачивается, довольный тем, что высказался. Я решаю пропустить оскорбления мимо ушей, а не то Таха меня все-таки прогонит, и мне придется иметь дело с Амирой. Я молча шагаю рядом с ними по холмам и низеньким кустарникам, которые шепчут у наших ног мечтательные песни. Время от времени Таха указывает на почти незаметную ямку в земле, Реза прикладывает к ней пальцы, что-то прикидывает, а затем ведет нас в новом направлении.

– Геомансия, – после пятого раза объясняет Таха, очевидно, заметив мое замешательство.

Я поспешно скрываю его за резким кивком:

– В курсе. Он изучает землю в поисках животных, которые недавно по ней ступали.

– Да. – Реза отряхивает руки о колени. – И не так давно где-то пять золотистых зайцев направились вон к тем деревьям. Держу пари, у них там нора.

– Отлично. Загоняй их сюда. – Таха снимает с плеча мешок и, пока Реза бесшумно пробирается к деревьям, сует мне его в руки. – Двое тут не нужны, но раз уж ты так упорствовала. Реза выкурит зайцев. Я их поймаю. А ты держи мешок.